Убийство на Оксфордском канале
Шрифт:
Попался бы ему только этот тип…
— Тело наверняка выбросили в темноте, скорее всего, перед рассветом, — предположила Хиллари.
— В это время на дороге никого нет, — согласился Мэл.
— А стоянка находится на удалении от дороги, а от шоссе ее закрывают кусты, — мрачно подытожила Хиллари.
Мэл покачал головой.
— Скажем прямо: шансы найти свидетеля практически нулевые.
Они помолчали. Хиллари вздохнула.
— Кто остался с Мейкписом?
— Человек Реджиса.
— Говорит с ним?
Мэл
— Понемногу. Из этого Мейкписа слова не вытянешь.
Хиллари представила себе, как задумчивый Мейкпис и неразговорчивый сержант из наркоконтроля молча сидят друг напротив друга. Ну и кино у них там сейчас, в участке.
Мэл поглядел на живую изгородь и на возившихся рядом людей.
— Долгая будет ночка.
Хиллари подумалось, что никогда еще здешние боярышники, мятлики, щавель и одуванчики не удостаивались такого внимания со стороны человека.
— Может, это значит, что нам лучше ехать по домам и не заморачиваться? — поддела его она.
Мэл устало улыбнулся.
— Может, и так. Какой смысл торчать здесь обоим?
Хиллари поморщилась. Удар был точен. Но Мэл прав — он возглавляет это расследование, и отлично обойдется без нее.
Она развернулась и пошла прочь.
И только Майк Реджис и Томми Линч заметили, как она ушла.
Вернувшись на лодку, она налила себе бокал белого вина. Это был рислинг — он открытым томился в холодильнике еще с воскресенья, когда она позволила себе бокальчик к курятине.
Чувствуя, как покачивается под ногами палуба, она села и уперлась затылком в стену. Сгущались торопливые сумерки, сквозь приоткрытое окно слышно было, как поет в ивняке на том берегу дрозд.
Расположенный дальше по улице паб уже начинал гудеть, как обычно с наступлением вечера, но шум его заглушали едущие по дороге машины. У борта поднялась из глубины рыба, плеснула хвостом, по грязной воде побежали круги.
Хиллари попивала вино и пыталась распутать клубок.
Итак, Флетчер решил избавиться от Гасконя. Почему? Из-за того, что Гасконь крысятничал? Возможно. Мейкпису велено было убедиться в том, что Гасконь и в самом деле крыса. Получилось у него или нет? Хиллари нахмурилась. Каков бы ни был ответ — при чем тут Дэйв Питман и его смерть в шлюзе Дэшвуд?
Что-то тут не сходилось.
Если Флетчер не ошибся и Гасконь действительно крысятничал, а Мейкпис поймал его за руку, почему первым погиб Питман?
Или они поссорились? Известно, что Гасконь ловко, прямо-таки мастерски обращался с ножом, однако в отчете о вскрытии ножевые ранения не упоминались.
Несчастный случай? Несчастные случаи происходят сплошь и рядом, от них никто не застрахован. И совпадения бывают. В обычной жизни совпадений просто пруд пруди. Это только в детективах они никогда не случайны. А в обычной жизни совпадения бывают на каждом шагу, хоть верь в них, хоть не верь.
Впрочем,
Взгляд ее упал на книгу, которую принес Гэри; нахмурившись, Хиллари взяла ее в руки. «Перелом» Дика Фрэнсиса. В последнее время она читала мало, и уж точно не детективы. Если уж читать, то что-нибудь приличное. Шарлотту или Эмили Бронте. Остин. Может быть, Элиота. Хиллари была фанатом классики.
Открыв книгу, она стала рассматривать надпись.
«Тебе, мой жеребец. Один, всегда лишь ты один. Хиллари»
Жеребец?
Она фыркнула. Когда это она, скажите на милость, звала Ронни жеребцом? Да никогда в жизни. Хотя шутку, конечно, поняла. Ведь Дик Фрэнсис писал о скачках и фермах, где разводили скаковых лошадей? А герой всегда был мачо, который не боится боли? Да уж, книжечка во вкусе Ронни.
Она нахмурилась. Почерк на книге отдаленно походил на ее собственный. Но…
Зазвонил телефон. Хиллари бросила книгу и схватила мобильный.
— Инспектор Грин, — резко сказала она, и только тогда поняла, как напряжена она была.
— Шеф, это я, — сказал Томми Линч. — Решил, что вам будет интересно знать. Док сказал, что, по предварительной оценке, Гасконь был убит ночью между одиннадцатью и четырьмя. Причина смерти — тоже, конечно, предварительная, вскрытия еще не было, — множественные удары по голове и шее, нанесенные старым добрым тупым предметом.
Хиллари вздохнула. Ну конечно. Смерть Гасконя должна была стать уроком для остальных. Теперь всякий призадумается, прежде чем обманывать Флетчера.
— Ясно, — устало сказала она. — До завтра.
— До завтра, шеф, — тепло сказал Томми и дал отбой.
Там, на стоянке, Томми сунул мобильник в карман брюк и представил себе Хиллари. Наверное, сидит с бокалом вина, может быть, включила телевизор. Нет, взяла книжку. Она ведь училась в Рэдклиффе. Что она читает? Классику? Историю? Социологию? Ему захотелось быть рядом с ней, вместе пить вино и говорить о… да о чем угодно. Но вместо этого он выехал со стоянки и поехал домой, к матери. Подъехав к дому, Томми понял, что у них в гостях Джин. Должно быть, это мать ее пригласила.
Мужественно изобразив улыбку, он вошел в дом.
На следующее утро Хиллари поджидала куча отчетов — бумаги неровной горой громоздились у нее на столе. Хиллари окинула их страдальческим взглядом и вздохнула. День долой. Бумаги. Перерыв на кофе. Опять бумаги. Перерыв на ланч. Бумаги.
— Хилл, удели мне минутку. — Мэл сунул голову в дверь, и вид у него был такой, словно он работал всю ночь.
Хиллари (ту бутылку вина она-таки прикончила) облизала сухие губы языком, таким шершавым, что им можно было бы расчертить бильярдный стол, и вслед за Мэлом вошла в его кабинет.