Улыбка гения

Софронов Вячеслав

— Господи, ты меня видишь? Дай знак, я здесь, рядом, лечу к тебе.

Вдруг, словно ему в ответ, вдалеке раздался гулкий раскат грома, и над лесом мелькнула молния. Не ожидавший этого воздухоплаватель чуть присел в корзине и перекрестился.

— Прости, Господи, я пошутил, извини, совсем не хотел тебя потревожить…

И вновь в ответ раздался новый, но более слабый громовой раскат, отчего корзину слегка встряхнуло. Менделеев не удержался и вновь крикнул:

— Спасибо, Господи! Все, возвращаюсь обратно на свою грешную землю.

Затем нашел веревку, которая крепилась к воздушному клапану

для стравливания газа, и потянул за нее. Но ничего не произошло. Дернул сильнее — эффект тот же. Он задрал голову вверх, пытаясь разглядеть, что случилось, но солнце, светящее прямо в глаза, мешало ему увидеть причину, по которой воздушный клапан отказывался срабатывать.

Тогда он повернулся спиной к солнцу и разглядел, что веревка, прикрепленная к спусковому клапану, запуталась в стропах, с помощью которых удерживалась сама корзина, а потому как-то совладать с ней не было никакой возможности. Менделеев с трудом поборол начавшийся было приступ паники, поняв, что ему не спуститься на землю. Пока шар полностью наполнен водородом, он будет продолжать полет неизвестно сколько, что совсем не входило в его планы.

Обдумав создавшуюся ситуацию, он пришел к выводу, что имеется единственная возможность разобраться с клапаном, если взобраться по стропам на самый верх и развязать самопроизвольно возникший узел. Понимая, что иного выхода нет и нужно попытаться рискнуть, он снял шляпу, затем пальто, стащил с ног тяжелые сапоги и попробовал подтянуться на одной из строп, но едва приподнял свое грузное тело. Тогда он, держась за злополучную веревку, влез на край корзины, связал две стропы вместе заранее припасенным куском веревки и с опаской поставил ногу на образовавшуюся ступеньку. Шар слегка накренился, корзина заплясала в воздухе, но он успел дотянуться до узла и принялся одной рукой распутывать его.

Сколько это продолжалось, он сказать не мог и пришел в себя, лишь очутившись на дне корзины, где, присев на корточки, принялся отирать пот со взмокшего лба. Озноб пропал, но теперь его не слушались руки. Они непроизвольно дрожали, да и все его тело сотрясала мелкая дрожь, словно он раздетым выскочил на мороз. Хотелось курить. Он вынул из кармана пальто смятую пачку папирос, достал одну из них, прикусил зубами и полез за спичками, но тут сообразил, что даже малая искра может воспламенить выходящий из шара водород, и тогда произойдет взрыв, после которого он вряд ли останется в живых.

Усмехнувшись, он тихо прошептал:

«Шалишь, Дмитрий Иванович, обойдешься без курева, жизнь того стоит».

Потом пожевал бумажный мундштук папиросы и аккуратно убрал ее обратно в пачку. Наконец руки и тело успокоились, он твердо встал на ноги и осторожно потянул за веревку клапана. Раздалось шипение, и шар застыл на месте, а еще через какое-то время медленно стал опускаться, и вскоре он опять оказался в облачном тумане, и солнечный диск скрылся, заслоненный облаками.

Подождав, пока шар начнет спускаться не рывками, как первый раз, а постепенно, он нашел необходимый нажим на веревку, и через несколько минут облачная завеса кончилась и показалась земля.

Менделеевым овладело радостное оживление, он поворачивал голову то в ту, то в другую сторону, пытаясь увидеть, где он находится. Где-то вдали услышал гудок паровоза, значит, железная дорога

близко, а ему необходимо произвести посадку вблизи какой-нибудь деревни, чтоб люди помогли ему приземлиться, удержать шар, привязав его к дереву или чему другому. Неожиданно ветер сменился, и если в начале, как он понял, ориентируясь по компасу, его несло на запад, то теперь шар летел в противоположную сторону, где виднелась глухая стена березового леса и никакого жилья рядом. Не оставалось ничего другого, как ждать и довериться случаю, чтоб его вынесло к более удобному месту.

Пройдя сквозь тучи, шар, видимо, пропитался влагой, заметно потяжелел, а потому опускался все ниже и ниже и Дмитрий Иванович испугался, как бы не зацепиться корзиной за проплывающие внизу деревья. Он бросился к мешку с песком, приподнял его, хотел выбросить и тем самым облегчить нагрузку, но испугался, как бы после этого его летательный аппарат вновь не взмыл вверх и не ушел в облака. Поэтому он развязал мешок и начал выбрасывать песок горстями, сожалея, что не прихватил на этот случай какой-нибудь совок или лопатку.

Вскоре его усилия увенчались успехом, и шар слегка приподнялся над землей, благополучно миновал оказавшийся не столь большим перелесок. За ним открылся зеленый, не до конца скошенный луг, а дальше, на бугре, виднелась деревня, а в ней церковь, увенчанная горящим на солнце крестом.

— Ну вот, Господь наставил на нужный путь, как же можно в него не верить, — рассмеялся Менделеев. — Хотя…

Он побоялся спугнуть удачу и решил больше не искушать Создателя, переключился на клапан, стараясь снижаться постепенно и плавно. Тут он увидел, что из домов выскакивают люди, тычут пальцами в его сторону, что-то кричат, но слов он разобрать не мог. Он же миновал небольшое по протяженности селение, когда увидел, что на поле выскочил здоровенный парень и побежал вслед за ним. Тогда он выбросил из корзины крепежный канат и крикнул тому:

— Хватай за канат и постарайся удержать!

Парень все понял, согласно кивнул головой, в несколько прыжков догнал его, двумя руками ухватился за волочащийся по земле канат, постарался удержать. Но шар лишь дернулся, вновь налетел ветер, парень не удержался, упал, но пальцы не разжал и какое-то время волочился следом. Наконец ветер стих, а Менделеев тем временем приналег на веревку клапана, стараясь побыстрее стравить как можно больше газа.

Гондола мягко обвисла, стала похожа на сморщенное старческое лицо и резко наклонилась к земле, после чего и корзина, ударившись несколько раз, поволочилась по земле и наконец встала. Сморщенный шар улегся рядом и больше не подавал признаков жизни.

Тем временем его помощник зацепился канатом за растущий поблизости тополь и крепко привязал его к стволу. Дмитрий Иванович подозвал парня к себе и попросил удерживать веревку клапана до тех пор, пока он сам не вылезет из корзины и не вынет из нее все измерительные приборы.

— Как зовут-то тебя?

— Макар Григорьев, — ответил тот, радостно улыбаясь. И в свою очередь задал вопрос:

— А вы, батюшка, откуда прилетели?

— Сам, что ли, не видишь, откуда? С неба, — смеясь, ответил Менделеев, — посланец от самого Господа Бога. Только совсем я не батюшка, а профессор, ученый из Петербурга, — добавил он через паузу.