В доме коммерции советника (дореволюц. издание)
Шрифт:
– Да, это былъ мой Брукъ, которымъ я горжусь! – возразилъ совтникъ съ живостью. – Впрочемъ онъ кром того заставилъ говорить о себ во всхъ ученыхъ кружкахъ своей новой брошюрой. Я просто не могу выразить своего восторга. Онъ открылъ совершенно новый способъ для операцій; нтъ сомннія, что ему предстоитъ блестящяя будущность!
– Блаженъ кто вруетъ! – сказала Флора задыхающимся голосомъ. Въ эту минуту она походила на игрока, ставившаго все свое остальное состояніе на одну карту. – Твои слова не могутъ убдить меня. Можетъ быть, дло идетъ объ однофамильц Брука, а если нтъ, то это ничто иное, какъ волшебная сказка. – При этихъ словахъ,
– Твое упрямство ни къ чему не поведетъ, Флора, – сказала она; – въ конц концовъ ты все таки должна будешь поврить. Хотя я и очень удивлена неожиданнымъ извстіемъ, но все таки не сомнваюсь боле въ его справедливости. Кром того я уже вчера вечеромъ видла на письменномъ стол Брука орденъ Герцогскаго дома.
– И ты не могла сказать мн этого раньше, бабушка, – вскричала Флора, какъ ужаленная. – Почему-же ты до сихъ поръ молчала?
– Почему я молчала? – повторила президентша и голова ея слегка закачалась отъ внутренной злобы. – Какъ ты дерзка! Неужели ты не помнишь, что вотъ уже нсколько мсяцевъ, какъ никто не сметъ разговаривать съ тобой о доктор и я тоже сочла за лучшее молчать…
– Однако мое поведеніе было совершенно въ твоемъ вкус, бабушка.
– Прошу покорно! ты, вроятно, заключаешь это изъ того, что я никогда не хотла вступать съ тобою въ споръ? – Ты всегда была ярою противницею Брука, и осуждала его строже всхъ его сотоварищей; нельзя было заступиться за него безъ того, что-бъ не вышло изъ этого сцены. Я думаю Морицъ и Генріэтта отлично это знаютъ. Да и теперь, вмсто того, что-бъ радоваться, ты сердишься за его успхъ! – Президентша была разсержена до глубины души и потому на этотъ разъ измнила своимъ правиламъ и говорила очень рзко.
Флора молчала, стоя спиной къ присутствующимъ, но по ея порывистому дыханію можно было заключить, что она сильно съ собой боролась.
– Скажи на милость, когда-же я могла вчера говорить съ тобою? – Вернувшись домой, ты показалась въ гостинную всего на пять минутъ. А въ дом доктора я ни на минуту не оставалась съ тобою на-един, да и, кром того, бдная обстановка его квартиры измнила расположеніе твоего духа: ты была въ сильномъ раздраженіи.
– Эта обстановка скоре на тебя подйствовала, чмъ на меня; зачмъ преувеличивать?
При этихъ словахъ Кети взглянула на сестру, которая такъ безсовстно лгала; въ ее ушахъ до сихъ поръ звучала еще насмшка Флоры надъ несчастной „хижиной“.
– Съ тобою спорить не легко, я тебя хорошо знаю. Ты, хотя и знаешь, что не права, но ни въ чемъ не уступишь своему противнику! – сказала разсерженная президентша и нервнымъ движеніемъ оттолкнула листъ синей бумаги, прикрывавшій рукопись знаменитой статьи Флоры.
– А! Эта тетрадь опять воротилась съ своего странствованія? – спросила она, указывая на рукопись, при чемъ губы ея сложились въ язвительную улыбку, – совтую теб бросить эту статью въ корзинку. Признаюсь, что эти вчные отказы со стороны редакцій мн просто невыносимы. Желала бы я видть твою злость, если-бъ кто нибудь изъ насъ осмлился высказать теб свое мнніе на счетъ этой статьи; – Боже мой, мн кажется ты не успокоилась
– Не сердись по напрасну, grand-maman, можетъ быть, ты жестоко ошибаешься въ моемъ дарованіи, – сказала Флора съ насмшливой улыбкой. – Ты не въ дух, потому что съ отставкою Бера теряешь вліятельный голосъ при двор, а Брукъ ни за что не согласиться защищать твои интересы передъ нашими царствующими особами; однако я все таки не понимаю, почему ты именно на мн вымщаешь свое неудовольствіе? Я сочту за лучшее удалиться, пока въ дом не водворится миръ и согласіе.
Съ этими словами она быстро собрала листы присланной рукописи и мгновенно исчезла за дверью своей уборной.
– Она неимоврно эксцентрична, – сказала президентша со вздохомъ. – Это контрастъ ея покойной матери, которая была крайн кроткая и добрая женщина… Мангольдъ испортилъ ее тмъ, что слишкомъ рано далъ ей свободу и управленіе домомъ. Сколько разъ я говорила ему объ этомъ, но слова мои пропали даромъ. Ты хорошо знаешь, Морицъ, упрямство покойнаго Мангольда.
Между тмъ Кети направилась къ двери, съ намреніемъ выйти изъ комнаты, но совтникъ нагналъ ея и взялъ за руку.
– Почему ты такая блдная, Кети, такая серьезная и молчаливая? – спросилъ онъ. – Я боюсь, что вчерашнее происшествіе произвело на тебя тяжелое впечатлніе, здорова-ли ты?
– Вотъ уже нсколько дней, какъ Кети измнилась въ лиц и похудла, – живо замтила президентша; – я подозрваю, что она скучаетъ по своей родин. Не удивляйся, этому Морицъ; Кети привыкла къ тихой, скромной, домашней жизни, гд вс ее обожаютъ и раболпно вертятся вокругъ богатой пріемной дочери. А мы, при всемъ желаніи, не можемъ ей этого доставить; наша жизнь принадлежитъ свту, мы заняты церемонными пріемами важныхъ гостей, между которыми она, невольно теряется, – не правда-ли дитя мое? – спросила президентша покровительственнымъ тономъ, проводя рукою по волнистымъ волосамъ молодой двушки.
– Къ сожалнію, я не могу согласиться съ вами, – возразила Кети твердымъ голосомъ и освобождая свою голову изъ подъ руки пожилой дамы. – Дома никто не ухаживаетъ за мною, а напротивъ того, меня воспитываютъ довольно строго; теперь-же, съ полученіемъ богатаго наслдства, положеніе мое въ дом будетъ еще трудне. Не могу тоже сказать, что-бъ ваша свтская жизнь была мн совершенно чужда. Первый министръ города всегда посщаетъ нашъ домашній кружокъ, гд собираются знаменитые профессора и друзья доктора. Музыкальныя свтила тоже часто бываютъ у насъ, и я съ восторгомъ слушаю, какъ они играютъ на моемъ плохенькомъ инструмент, – сказала Кети, слегка улыбнувшись и посмотрвъ на президентшу. – Тоску по родин я никогда не испытываю, когда знаю, что я гд нибудь полезна и нужна. Не пугайся, Морицъ, я хочу просить у тебя позволенія остаться здсь еще на нкоторое время, – въ виду настоящей болзни Генріэтты, – добавила она, обращаясь къ совтнику.
– Боже мой! я самъ хотлъ просить тебя остаться, – вскричалъ онъ съ такимъ жаромъ, что удивилъ даже молодую двушку.
Президентша снова стояла у стола и задумчиво перелистывала какую-то книгу, точно она ничего не слыхала, что говорилось въ комнат.
– Само собой разумется, что ты можешь остаться у насъ, сколько теб заблагоразсудится, но только что-бъ это не была жертва съ твоей стороны, потому что Нанни и моя горничная отлично ухаживаютъ за больною, и ты можешь оставить ее безъ всякаго опасенія, – сказала пожилая дама съ важностью.