В доме Шиллинга
Шрифт:
— Да, — сказала она, быстро перебивая его, — мои глаза не имютъ счастія смотрть съ нмецкимъ смиреніемъ на міръ Божiй. Но это меня не безпокоитъ. Я далека отъ честолюбиваго желанія походить на Гольбейновскихъ мадоннъ. Я вдь знаю нмецкій патріотизмъ, — что не подходитъ къ ихъ женскимъ типамъ, то они просто уничтожаютъ, что и доказываетъ эта картина, — она съ злобной улыбкой указала на изображеніе мадонны съ замазанными глазами.
Картина была прислонена къ углу шкафа, во время уборки мастерской непрошенная рука можетъ
Донна же Мерседесъ тихо засмялась. Онъ почти испугался, — никогда еще не слыхалъ онъ смха изъ этихъ серьезныхъ устъ; теперь на мгновеніе обнаружился передъ нимъ рядъ чудныхъ жемчужныхъ зубовъ, углы рта прелестно углубились, но вокругъ нихъ образовались демоническія линіи, — смхъ ея былъ оскорбительно насмшливъ.
— Можетъ быть глаза эти вышли изъ подъ кисти живописца противъ его воли, — сказала она, пожимая плечами, — но вдь эту ошибку можно исправить. Эта же варварская полоса сдлана вслдствіе вспыльчивости или, можетъ быть, каприза.
Онъ молча повернулся, взялъ лежащій на стол ножикъ и подошелъ къ картин. Быстро нсколькими сильными ударами вырзалъ онъ полотно изъ рамы, свернулъ его и заперъ въ шкафъ, чтобы прекратить дальнйшія комментаріи.
Зашуршало черное шелковое платье, — онъ подумалъ, что она уходитъ изъ мастерской, и обернулся къ ней. Она дйствительно дошла до стеклянной двери и остановилась у занавски. Она не смялась больше; ея блдное лицо, точно выточенное изъ мрамора, выдлялось на темномъ бархат, за который она ужъ держалась рукой.
— Я узжаю, — холодно сказала она, овладвъ собой, когда онъ приблизился къ ней, — и принуждена просить васъ позаботиться о дтяхъ во время моего отсутствія.
— Вы хотите хать въ Берлинъ?
— Да. Люсиль должна вернуться сюда со мной.
— Я того же мннія. Но попробуйте поймать жаворонка, который взвился на воздухъ и ликуетъ.
— Ликованію наступитъ конецъ, когда она убдится, что съ этой высоты низвергнется прямо въ объятія смерти, — я приглашу первыхъ медицинскихъ знаменитостей.
— Вы надетесь подйствовать страхомъ смерти? И это говорите вы, презирающая такія побужденія, какъ мужчина? А если маленькая женщина также…
— О, пожалуйста, безъ сравненій! — прервала она его, мрачно наморщивъ лобъ, — не хочу, чтобы меня сравнивали съ Люсилью… Я была тринадцатилтнимъ ребенкомъ, когда увидала ее первый разъ, и плакала отъ стыда и униженія, такъ какъ тотчасъ же увидла, что она внесла легкомысліе и пошлость въ нашъ домъ, который мой гордый ддушка и моя мать умли поставить на княжескую ногу.
Она прижала руки къ груди, какъ будто хотла подавить то, что, можетъ быть, до сихъ поръ еще никогда не высказывала, и прибавила беззвучно и съ затуманившимися глазами: „Боже мой, какъ глубоко ненавижу я это пустое созданіе, которое можетъ такъ скоро забывать! Феликсъ пожертвовалъ
Его взоръ былъ устремленъ на полъ; теперь онъ поднялъ голову и взглянулъ на молодую жеыщину.
— И вы хотите опять взвалить на себя это бремя, чтобы влачить жизнь въ постоянномъ огорченіи.
— Разв я не должна? — возразила она съ удивленіемъ. — He могу же я нарушить своего слова? Феликсъ умеръ но, что я ему общала, иметъ для меня такую же связывающую силу, какъ клятва, произнесенная мужчиной и женщиной передъ алтаремъ и связующая ихъ неразрывными узами, хотя бы они были тяжелыми цпями и грозили духовной смертью.
Она вдругъ замолкла какъ бы испугавшись вырвавшейся у ней тайны и въ смущеніи схватилась за занавсъ, который было выпустила изъ руки, между тмъ какъ баронъ Шиллингъ направился къ столу, чтобы положить ножикъ на мсто.
— Это похоже на спартанскіе нравы и по своимъ результатамъ могло бы быть безнравственно, — сказалъ онъ рзко. — Надо очень остерегаться, чтобы съ неуклоннымъ примненіемъ принциповъ не попасть въ презираемый непріятельскій лагерь, что часто и случается съ крайностями.
Она закусила нижнюю губу, и гордая головка склонилась на грудь, онъ подошелъ къ ней свойственной ему благородной походкой, длавшей его высокую фигуру замтной издали.
— Вы ничего не сдлаете въ Берлин, - вернулся онъ къ разговору, бывшему цлью ея прихода. — Что вы будете длать, если ваша невстка ршительно откажется принять васъ?
— Я буду ходить за ней по пятамъ, я пойду за ней всюду…
— Даже за кулисы?
Донна Мерседесъ невольно сдлала шагъ назадъ.
— Этого вы не можете — я знаю. Вы, несмотря на все свое мужество и энергію, будете, какъ потерянная на чуждой вамъ почв, не вынесете любопытныхъ дерзкихъ взглядовъ и не достигнете цли… Позвольте отправиться мн! Я уже ршился на эту поздку, какъ только прочиталъ письмо госпожи Люціанъ, и уже совсмъ готовъ. — Онъ указалъ на стоявшій на полу чемоданъ. — Я прекрасно знаю, что и я вернусь ни съ чмъ, — Люсиль Фурніе скоре умретъ на сцен передъ публикой, чмъ вернется къ вамъ, она высказала это мн въ письм. Іозе она оставляетъ вамъ, а маленькую Паулу настоятельно требуетъ себ въ силу своихъ материнскихъ правъ.
— Никогда! никогда!
— Такъ позвольте мн хать! Здсь нужны не одни убжденія докторовъ, но также и юридическія доказательства, чтобы сдлать маленькую барыню уступчиве.
— Съ этимъ я согласна и благодарю васъ.
Какъ мягко и задушевно прозвучали эти послднія два слова, совсмъ иначе, чмъ т, которыми она недавно въ страшномъ возбужденіи отвергла предложенные ей цвты.
Онъ, казалось, не почувствовалъ этого контраста; онъ совсмъ не слыхалъ словъ благодарности и не замтилъ протянутой ему нжной ручки. Взглянувъ на часы, онъ сильно позвонилъ.