В сумерках веры
Шрифт:
— А почему не разрубить? — Недоуменно спросила Афелия, продолжая стоять рядом во весь рост. — Думаю, ваш силовой меч легко справится.
— Очень может быть, что Кризи предусмотрела механизм самоуничтожения, если кто-то доберется до её секретов таким грубым методом, — эхом отозвался мой голос из-под стола.
Наконец пальцы наткнулись на что-то, напоминающее замочную скважину. Но был ли ключ? Рука сама собой потянулась к карману и вытащила пластековый пакет с кулоном.
Несколько мгновений и оборотов оборвались звонким щелчком. Часть резного торца столешницы
Внутри освободившегося короба лежали письма, несколько конвертов и информационный планшет. Конечно же устройство оказалось заблокировано паролем, что тут же уменьшило его ценность. Без ключевого слова, взлом займет не один день.
Тогда я обратил внимание на письма. Многие из них выглядели довольно старыми, изрядно помялись и пожелтели. Найдя наиболее свежие, мои глаза мельком пробежались по немногочисленным строчкам, отчего закипела кровь.
Снова любовные письма.
В сердцах я сжал одно из них, и оно с шелестом упало в ящик. Ничего не говоря, я откинулся на спинку рабочего кресла и погрузился в размышления.
Афелия тем временем решила сама изучить находку. Несколько минут она пытливо вчитывалась в размашистый витиеватый почерк и разглядывала пикт-снимки, сложенные в один из конвертов.
— Хальвинд… — Спустя несколько минут позвала меня сестра взволнованным голосом. — Это же его преосвященство...
Я сразу оживился, беря в руки несколько карточек. На них ещё молодая примадонна была запечатлена в обнимку с мужчиной, подозрительно похожим на кардинала. Правда, на обороте была указана дата. Сто лет назад.
Выходит, что они знакомы? И кажется, довольно близко.
— Что в письмах? — Повернулся я к воительнице.
— Это… — Та немного замялась, отводя взгляд. — Любовная переписка. И ведут они её очень давно.
На вычитку всех писем потребовалась пара часов, но благодаря этому получилось составить цельную картину.
Дарданелла Кризи и Банифаций Анку — впервые встретились в семинарии на Сцинтилле, когда кардинал был уже в чине одного из настоятелей, а примадонна — юной послушницей.
Деталей их ранней жизни в переписке не нашлось, однако с того момента эти двое довольно тесно общались. Но на расстоянии. Настоятель подался в миссионеры, а его подопечная из приходского хора угодила под крыло одного из видных музыкальных деятелей, имя которого мне совершенно ничего не говорило.
Время шло, они взрослели. Голос и актерский талант позволили Кризи подняться очень высоко и дали доступ к омолаживающей терапии. Именно поэтому она сохранила свою привлекательность. В то же время её партнер по переписке успел побывать на нескольких мирах, в том числе на охваченном войной 47 Капелла. Вероятно, за проявленную там доблесть Анку получил перевод на Валон-Урр и должность декана одной из епархий на планете. С того момента его влияние росло, он поднимался всё выше, пока не забрался на самый верх…
Впрочем, Империум полнится подобными историями, что
Очевидно, что этих двоих связывало нечто большее, чем проходящее увлечение. Вероятно, по этой причине в одну из последних встреч примадонна преподнесла своему главному любовнику «особенный» подарок:
«…необыкновенной красоты брошь, овитую золотой лозой.»
Глава 11
— Бог-Император… — вырвалось у меня против воли, после чего кисть поразила крупная дрожь, и пикт-снимок с шелестом опустился на пол.
Словно ураган, в сознании начала раскручиваться чудовищная мысль, сокрушающая все остальные. Следом отозвались все шрамы на теле, вдруг напомнившие о себе неприятным зудом.
Не в силах стерпеть боль, я вскочил с кресла и опрометью бросился в сторону двери, которую с грохотом снёс. Мне срочно требовался свежий воздух. Каждое мгновение тело всё сильнее сопротивлялось моей воле, а мир вокруг стремительно преображался.
Эхо шагов, разносящееся по длинному коридору, сменилось звонким хрустом каменной крошки под стальной подошвой. А полумрак высоких потолков обратился в открытое грязно-зелёное небо. Но светлее от этого не стало.
На негнущихся ногах я хромал по руинам, напоминающим галерею Солнечного собора, усеянную телами гвардейцев и культистов. Ветер же, ударяя в спину, доносил до меня жуткий безумный смех, сковывающий сердце в ледяные тиски.
— Не может быть… не может быть… — бормотал я как полоумный, снося очередную сгнившую дверь и вваливаясь в атриум.
Где-то на границе слуха до меня доносились голоса, на своих плечах и руках я ощущал чужие прикосновения. Но ничего этого просто не могло быть на самом деле.
Нарастающий зуд превратился в полноценную боль, подначивая сорвать с себя одежду и растерзать тело. Однако мне всё ещё хватало сил, чтобы сопротивляться бездумному порыву.
— Хальвинд… — догонял меня скрипучий, хриплый голос. Голос человека, которого однажды я уже предал Анафеме.
Новый удар в тяжёлое дерево ставней, и в лицо врезался ледяной ветер, сбивающий с ног. Это было похоже на подлую подножку, от которой мир вокруг завертелся калейдоскопом, пока я наконец не достиг конца.
Кожу холодил пепел, что казалось невозможным. Огромные горы пепла, поглотившие моё тело почти полностью. Мне очень хотелось подняться и продолжить бежать, но тело не слушалось. Всё, что я сумел, — перевалиться на спину.
Тогда перед глазами встало небо. Уже не зелёное, а иссиня-чёрное, затянутое низкими облаками, казавшимися громадными кляксами чернил, на тёмной бумаге. Но в некоторых местах имелись пробелы, сквозь которые моим глазам удавалось разглядеть огни. Звёзды.
Их холодный свет успокаивал и напоминал о Золотом Троне, возвышающемся на далекой Терре. Напоминал о Владыке, что неустанно бдит за своими слугами. И даже за мной…