Вадбольский 4
Шрифт:
Создал мощные гранитные ступени, укрепил стены и начал создавать уже подземную казарму. Копать, скажем так, намного легче, чем создавать что-то объёмное наверху, где-то за полчаса я создал огромный подземный бункер, укрепил потолок, стены и пол, даже поставил столбы, якобы подпирающие свод, хотя и без того укрепил так, что даже Тунгусский метеорит не проломил бы крышу.
Правда, хотя создавал быстро, но силы уходили ещё быстрее. Всё чаще разгрызал кристаллы, подстегивая быстро падающие силы, вливал в ППН жёсткость, упругость, твёрдость. Сила
Осталось самое мучительно сложное: начал создавать в воображении деревянные топчаны, расставлять так, чтобы удобно заходить с обеих сторон, оставил места для будущих тумбочек. Правда, трудно было удерживать в воображении первую лежанку, со второй уже легче, а дальше устоявшийся образ облекал плёнкой поверхностного натяжения, опускал на выбранное место и переходил к другой.
Собственно, подземное убежище сейчас из хорошо подогнанных гранитных глыб, ладно, пусть будет гранит, если ходит как утка и крякает, как утка.
Я прошёлся вдоль стен, потыкал кулаком, крепкие, держат, энергии на подпитку иллюзии требуют как прожорливые электрические свиньи, сердце кровью обливается, но надо продержаться зимнюю сессию. Гвардейцев Горчаков присылает неспроста, неспроста. У его сыночка глаза горели, когда в руки попали берданки, кольты и, как вишенка на торте, мои многозарядные…
Утром гвардейцы вытаращили глаза на массивный вход в подземелье, Василий подбежал ко мне чуть ли не на цыпочках.
— Ваше благородие? Это что за? Откуда?
Я ответил с тяжким вздохом:
— Да это всё наследие графа Басманова. Сегодня прибудут триста гвардейцев от светлейшего князя Горчакова. Надо их принять и разместить на время обучения. А где?
Он с выпученными глазами указал на вход.
— Но это… откуда…
— Я маг иллюзий, — напомнил я нехотя. — Закрывал вход, чтоб лишние люди не видели. И ты никого туда не пускай, понял? Поставь сразу охрану. Дескать, просто погреб для соленых огурцов в бочках. И квашеной капусты.
Он озадаченно покрутил головой.
— Но… триста гвардейцев?
— Богатые себе позволяют, — сказал я печально. — Там внутри граф такие хоромы обустроил! И веничком вымел. Только надо мешки сеном набить. Сам Государь и Самодержец Николай Первый спит на таком! Нам пример всем.
Он вытянулся, сказал с великим почтением:
— Если бы на сене!.. Нет, ваше благородие, у императора мешок набит соломой!
— Да ты что?
Он кивнул с важным видом.
— Да-да, солдаты из дворца рассказывали.
— Ничего себе, — протянул я поражённо. Потом, конечно, народ станет таким тупым, что не различит разницу между сеном
— Это Государь, — сказал он, — а вот бы аристократов…
— Заставить бы, — сказал я. — В общем, нам бы день простоять, да ночь продержаться. Ты быстренько перетащи из бараков «буржуйки», поставь по ящику с углем, разожги печи к их приходу, и всё будет путём. Словом, действуй!.. Ты за хозяина, мне завтра на зимнюю сессию. Я же, мать вашу, курсант. Страна у нас такая: учись или работай! А то и вовсе служи, не при дамах будь сказано.
Он сказал с сочувствием:
— Хорошая страна.
— В этом хорошая, — согласился я. — Человек обязан служить. Мы все на службе человечеству… Но так не хочется!
Он проводил меня грустным взглядом, я взбежал по лестнице, озябший и похудевший за ночь, Сюзанна с бумагами в руках идёт к своему кабинету, заулыбалась, как ясное солнышко.
— О, барон!.. Вы уже и во дворе побывали? Как там?
— Мерзко, — сказал я и зябко повел плечами, — и гадко. Может нам захватить Италию? Всё равно мы скифы, репутацию уже не поправить.
— Вы для того и винтовки совершенствуете?
— Сюзанна, — сказал я с горечью, — я самый что ни есть пацифистнутый пацифист… нет-нет, пацифист — не ругательство… хотя, гм… Это человек, который хочет жить в вечном мире, и чтоб войн вообще нигде не было, но вот я, этот самый пацифистнутый, чем занимаюсь?
Она сделала большие глаза.
— Нужным делом. Совершенствуете винтовки.
— Ну да, — согласился я с тяжёлым сарказмом, — из моих за одну зарядку можно застрелить пять человек, вместо одного. То есть, убить. Хотя их ждут любимые девушки, а кого-то и жёны с детьми. А я делаю винтовки и усиленные патроны, чтобы убивать людей больше и надёжнее. Такое нужное и даже необходимейшее дело для мира и прогресса!
— Ну да, — сказала она в недоумении, — а что не так?
Я посмотрел на неё, красивая же, какое лицо, какие глаза, щёки, грудь, гм, ладно, сам дурак, уточнил:
— Что у нас там на завтрак?
— Любаша готовит гуся с яблоками и гречневой кашей, как вы любите барон, а ещё…
Я довольно потер ладони.
— Прекрасно. Всё, я пошёл!.. Вы тоже приходите, я лапку оставлю.
— Лучше крылышко, — уточнила она учительским тоном. — Мужчинам ноги, им же на конях ездить, а нам крылышки, потому что мы выпархиваем из родительского гнезда.
— Ветренные, — определил я и поспешно скрылся за дверью.
Чтобы восстановить силёнки, я всем сказал, чтобы меня не тревожили, Чапаев думает, я в кабинете, а сам захватил каравай хлеба и головку сыра, и сдристнул от проблем в Щель. Хотел было сразу на второй левел, там бозонной мощи больше, но там изучать, а мне сейчас надо спешно творить, что вряд ли сумею в мире, похожем на калейдоскоп с мириадами цветных стекол, только и буду мучительно думать, что это вокруг за, а сейчас нужно полное сосредоточение.