Ведьмин Талисман, или Ловушка для архимага
Шрифт:
— Не торопитесь, сглазите.
— Нет ничего мучительнее ожидания… Кстати, тело адептки нашли?
— Вы же искали? У меня хватило хлопот с Каресом.
— Я? Нет, я конечно прошел той дорогой, по которой она должна была, предположительно… Это меня тревожит. Надо было сразу, как я говорил. Я вас предупреждал. Если б я знал, что ее труп сейчас в мертвецкой — был бы абсолютно спокоен. Вы уверены, что эта девка мертва, абсолютно уверены?
— Ее смерть я почувствовала точно. Я не могла ошибиться, я потянулась к ней — и холодом до костей прошибло… Не могла… — сквозь зубы пробормотала Леонарда.
— К слову, что с Каресом?
— Жить бу… пока живой.
— Что-то
— А у вас их нет?
Демонолог отодвинул кресло от стола, уселся величаво, ногу на ногу закинув, сцепил пальцы «домиком» — будто лекцию студентам изготовился читать.
— Любезная моя госпожа Ассанавет, мы сделали только то, что рано или поздно обязательно сделал бы кто-то другой — но, вероятно, гораздо большим пожертвовав. У любой тирании свой век — век династии Акальхама истекает сегодня! Герцог Адалатский в эти самые минуты покидает наш благословенный мир, Завоеватель, говорят, окончательно двинулся умом в своей башне. Если б еще королевскую чету убрать… Наследник глуп, им будет легко управлять…
Леонарда, вдумайтесь: мы с вами сейчас стоим на пороге Нового Времени — Нашего Времени! Оставшиеся архимаги почти все древние старики, давно отошедшие от дел… Почему мы до сих пор позволяем этим осколкам прошлого диктовать нам, как жить? Сколько лет служить на благо государства, а по факту — на благо королевской семьи?! Какой магией на простолюдинов нельзя влиять, какими артефактами нельзя торговать?! Правила жизни вне Таллиаты?! Там уже массовые гонения на магов, а мы не должны защищаться, э? Как вам?
Знаете, Леонарда, в чем главная ошибка Завоевателя? Он пытался заставить рожденных владыками быть подданными. Он хотел, выражаясь образно, заставить тысячу львов мирно сосуществовать в нашей благословенной, поэтической, но такой тесной долине! При таком раскладе жертвы неизбежны! Как говорится, два льва никогда не уживутся в одной пещере…
— Да-да, — прервала Леонарда нетерпеливо. — Так Оляна своим адептам всегда говорит. Два медведя в одной берлоге, два хозяина в одной хате… поэтому, дети, никогда не помещайте в одну палату к Белобогу Перуна Громовержца…
— Хотите меня задеть? Зря. Я все-таки считаю, что мы оказываем нашим будущим потомкам неоценимую услугу. Я долго шел к сегодняшнему дню, долго тащил ярмо на шее… Я хочу наконец получить свободу, равенство и маленькое королевство в личную собственность! Королевство за пределами Таллиаты, разумеется, и, упаси Белобоже, безо всяких магов! — магистр мечтательно прищурился, приосанился в роскошном своем кресле с высокой резной спинкой, будто на троне. Солнце сквозь узкие витражные окна золотило его густую каштановую гриву до плеч, отбивалось тысячью разноцветных зайчиков от усыпанного изумрудами медальона на груди, от выскользнувших из кармана зеленого жилета золотых часиков, от драгоценных каменьев на перстнях…
— А вы думали о том, что, несмотря на все предосторожности, нас могут раскрыть? Что тогда?
Демонолог засмеялся.
— Знаете, Леонарда, невзирая на все наши прошлые разногласия, я очень рад, что вы сейчас с нами. Такие люди, как вы, никогда не бывают замешаны в чем-то плохом. Это необыкновенный талант, я всецело на него полагаюсь. Вам доверяют даже ваши враги. Даже те, кого вы откровенно не любите. Зная о вашем уме, могуществе, нетерпимости, в конце-концов. Даже я… почти. Это просто невероятно. Я преклоняюсь перед вашим талантом. Вы гений. Когда женщина притворяется циничной стервочкой — она дура. Она груба, как скотина.
Даже несмотря на то, что ваша… хм, щепетильность, должен признаться, доставила мне немало волнений. В таком ответственном деле, как наше, щепетильность недопустима. Когда эта паршивка сбежала… кхм… Я скажу честно, я просидел в этом кабинете всю ночь. Хотел запустить шпионов, но моя природная осторожность превозмогла чувства! Все-таки мы ужасно рисковали с этим абсолютно бессмысленным судом. Он не давал нам никакого преимущества, но мог навлечь кучу подозрений. Даже хорошо, что она сбежала. Видите, в конце-концов все вышло по-моему! Я говорил вам, что ваше милосердие никто не оценит…
— Знаете, Торван, за что я вас люблю? За постоянство. Вы постоянно неприятны, — Леонарда ходила по кабинету. Сняла со стены кинжал — тонкий, причудливо изогнутый, с рукоятью в виде цветка, усыпанного рубинами — настоящее произведение искусства.
— Занятная вещица, специально для магов… Останавливает регенерацию, верно? Зачем он вам?
— Никогда не знаешь, когда та или иная вещь пригодится…
— О да, вы правы — никогда… Торван, а что, если один из нас — предатель? Если герцог уже все про нас знает и остались считанные минуты до… — Леонарда остановилась у него за спиной, коснулась лезвием запрокинутой шеи.
— У вас есть основания это подозревать? — спросил магистр, резко становясь серьезным.
— У меня есть все основания.
— И кто это?
— А вы подумайте, подумайте.
— Риара? Но она сейчас даже не в Таллиате, а кроме нее…
— Вы ближе ищите, — резко оборвала чародейка.
— Из участников вчерашнего заседания? Да бросьте. Скорее я подумаю на…
Кинжал оборвал его фразу. Голова запрокинулась, повисла, из разверзшейся щели полилось
— щедрым, красным, пенистым потоком, на зеленый жакет, на золотой медальон… Магистр Леонарда с искаженным лицом смотрела на дело рук своих. Демонолог не спешил умирать. В глазах плескался ужас, голова дрожала, пока наконец сташным усилием не прижалась к груди, закрывая щель, аура полыхала белым — он все свои силы бросал на регенерацию.
Но что-то не получалось.
— Господа, с вашего позволения я напьюсь — из далекого-далека донесся голос магистра Матиула и стеклянный дзвон. С трудом вырываюсь из плена кристалла, оглядываюсь — уже почти забыла, где я, кто я, и снова падаю в черноту, сменившуюся белым. Так странно четко видеть узор каждой из тысячи снежинок одновременно… Куратор Леонарда шла к воротам Академии. Выскочивший из будки охранник пялился вслед — правый рукав ее светло-бежевого пальто почти до локтя был в красных пятнах. Редкие прохожие тоже оборачивались. Извозчик у ворот гостинницы с романтичным названием «Голубинный дом» вытаращился, уронив поводья, да так и смотрел, пока каурая лошадка жевала на нем шляпу. Гостинница средь окружающих серых домов сияла в ярко-голубой цвет выкрашенными стенами, белыми ставнями, нарядными, с вырезанными птичьими силуэтами, а на чердаке и впрямь был голубятник… Леонарда долго стояла на крыльце неподвижно, прежде чем постучать медным кольцом. Хлопотливая горничная в белом переднике помогла ей снять пальто, проводила в местный ресторан, где за угловым столиком сидел высокий грузный мужчина, очень немолодой, хотя почти без морщин и даже без седины, но это чувствовалось, что немолодой, в старомодной серой мантии с неподвижным, восковито-желтым лицом.