Ведьмы.Ру 2
Шрифт:
Да и разговорами кружить пришлось бы долго. А в неё ещё одна желеха не влезеть, не говоря уже об этом кофею, на кофей совершенно непохожем. Так оно всяко быстрее.
Блондинка моргнула.
— Тот самый Переплутов… — она развернула телефон, на экране которого застыла мрачная физия дяди Жени, глядевшего на мир тяжело и устало. Игорёк вчера снимок сделал, ночью уже, оттого и загадочный сумрак скрывал то, что находилось на заднем плане.
Статейку, значит, тоже разместить успел.
— И ты его единственная племянница?
—
— И единственная наследница?
Вода, пусть и болотная, всё же откликнулась.
— Ну, пока-то единственная. А вот женится на Шурке и настрогает своих с десяток, — откликнулась Ляля, чуть щурясь. — Тогда-то и всё…
— Это ужасно! — сказала блондиночка, чуть щурясь.
— Да не… оно и так-то… дядька ж крепкий. Он, хоть и пьёт, как не в себя, но кто ж не пьёт. Он же ещё своё, это… как его… экологически чистый самогон! Во! От него вреда немного… так что и без Шурки ещё лет тридцать протянет. Или вон сорок даже. А там что?
— Что?
— А там уже и мне шестьдесят. Небось, на кой мне в шестьдесят наследство? То-то и оно…
— А… — отклик стал яснее, и теперь можно было немного подтолкнуть, чтоб мысли свернули на нужное. — А ты…
— Ляля.
— Ляля, а не хотела бы стать наследницей сейчас? Погоди… — блондинка подняла сумочку и вытряхнула. — Ага… где тут… я сферу поставлю. Чтоб нас не подслушали…
Магия была колючей, и Ляля с трудом удержалась, чтобы не почесаться.
— В общем, кому другому я бы в жизни, — говорила девица всё одно шёпотом. — Но тебе…
— Подруге, — подсказала Ляля правильное, сжимая бледные пальцы. — Давней подруге…
— Точно… мы ж с тобой вместе… модельная школа!
— Именно.
— А потом ты куда подевалась?
— Так мамы не стало. Дядя вон забрал. Увёз…
— В глушь, — подхватила девица. — И держал в чёрном теле. Ничего, я тебе помогу. Точнее не я, но есть у меня один знакомый. Конечно, станет недёшево, но ты понимаешь, что иногда лучше вовремя поделиться и жить спокойно, чем…
— Надеюсь, Игорёк это пишет, — пробормотала Элька.
— А то, — Никита задрал майку и почесал бок, который даже в человеческом обличье отливал рыжиной. То ли из-за веснушек, то ли собственный Никиты естественный окрас был таким.
— Господи, — пусть связь была односторонней, Элька говорила шёпотом. И Ульяна вполне её понимала, потому что сама и дышать боялась, чтобы не спугнуть. — Она ведь как менталист…
— Не, она русалка. Они так, чуть приморочить могут. Ну мужиков больше, баб — меньше. Пока она рядом, то морок будет держаться…
— А как отойдёт, то всё?
— Может, и не всё… тут видишь, если эта деваха уверится, что и вправду с Лялькой дружила, то уже сама не повернёт взад. Даже если засомневается, то не такая ж дура, чтоб своему этому говорить. Но
— Вот, — девица вытащила из сумочки пакетик. — Подсыпешь куда… что он там пьёт? Чай? Кофе?
— Самогон.
— А… кроме?
— Настойки. Виски может, хотя говорит, что у них там самогон неправильный. Коньяк ещё жалует, хотя тоже не всякий, — принялась перечислять Ляля. — Чачу так себе. Вино не любит, говорит, что от него никакой радости и только в туалет бегаешь, градус сливать, а шампанское…
— Ладно, — блондинка перебила. — Самогон тоже пойдёт. В общем, насыпаешь в самогон и звонишь по телефону… я предупрежу. И лучше бы побыстрей.
— Сейчас?
На Лялю уставился пустой взгляд. Кажется, она несколько переборщила с воздействием.
— Д-да… сейчас… конечно…
— А то вечером Шурка приедет, — добавила Ляля.
— Шурка? Нет, Шурка нам не нужна…
— Тогда звони.
— Кому?
— Своему другу. Скажи, что я заплачу за помощь. Очень хорошо заплачу… и сумочку подарю. Хочешь?
Если слова о деньгах отклика не нашли, то взгляд женщины впился в сумочку. И руки сами к ней потянулись.
— Звони, — Ляля сумочку отодвинула. — Сперва дядю устроим, а потом сумочка…
— Не, — Лёшка, выслушав рассказ, затряс головой. — Не… ну ты… она, конечно, с прибабахом, но не настолько же!
Правда сказал это не слишком уверенно.
— Проверить несложно. Если хочешь, — Данила заглянул в пустой стакан, прикинув, что третий в него точно не влезет. От кофе остался не столько горьковатый привкус собственно кофе, сколько назойливая сладость сиропа, которого, кажется, бахнули от души.
— А надо?
— Не знаю.
— Что изменится? — Лёха почесал затылок.
— Ну, как минимум, будешь знать. Может, я сочиняю и вообще это часть коварного плана…
— Извини, Мелецкий, коварные планы — это не про тебя.
— От Мелецкого и слышу.
Лёшка хохотнул, но тоже как-то нервно. Потом нахмурился и сгорбился, так и сидел, казалось, долго-долго. Потом тряхнул головой.
— Проверить надо. Чисто, чтобы правду знать. Но… даже если так, то… ты меня всё равно бесишь.
— А я-то чего?!
— И отец у меня есть.
— Не претендую совершенно.
— Нет… к тому… ну… не знаю. Вот если вдруг и так, то как ему сказать?
— Ты у меня спрашиваешь?
А ведь они с Лёшкой похожи. Почему-то раньше Данила об этом сходстве вот совсем не задумывался. Наоборот даже, скажи кто, что они похожи, точно бы в нос дал. А вот сейчас чувство, что он, Данила, в зеркало смотрится, только отражение застыло старое.
Он ведь тоже бунтовал.
В классе этак девятом. И волосы покрасил, правда, в ярко-синий. И ещё так, выбрил по вискам полосы, для большей крутости.