Великий Гэтсби
Шрифт:
— Джордж, сколько же лет вы с ней прожили? Да успокойся же ты… Вот так… Слышишь, Джордж, я говорю, сколько лет ты с ней прожил?..
— Двенадцать.
— А дети, Джордж? Да тихо ты… тихо… Ну, что ты в самом-то деле… Я говорю, дети у вас были?
Мясистые коричневые жуки с длинными усами и жесткими надкрыльями резво перебирали членистыми лапками, оставляя на пыльном полу глубокие борозды, искрившиеся как кильватерные струи в тусклом свете одинокой лампочки. Мимо проносились авто, и всякий раз Михаэлису казалось, что это та самая «машина — убийца». Ему ужасно не хотелось выходить в гараж, чтобы лишний раз не видеть верстак, на котором лежало изуродованное тело.
— Джордж, а в какую церковь вы ходили? Если давно не ходили, так это не беда… Хочешь, я позвоню? Утром придет священник, может, тебе станет полегче, а, Джордж?
— Я не хожу в церковь…
— Что ты? Разве ж можно?.. Надо бы ходить… Хотя бы в такие вот лихие времена… Раньше-то ты ходил? Небось, и венчались в церкви? Слышишь, Джордж… Эй, парень, венчались, говорю, в церкви?
— Так то когда было…
Вильсон перестал мерно раскачиваться, коротко отвечая на вопросы. На мгновение он успокоился, а потом в его тусклых глазах появилось прежнее выражение растерянности и озлобленности.
— Посмотри в ящике, — сказал он и кивнул в сторону стола.
— В каком ящике?
— В этом, в этом…
Михаэлис выдвинул верхний ящик письменного стола. Там лежал короткий поводок явно дорогой кожи с фигурными серебряными заклепками. Совершенно новый собачий поводок.
— Это? — спросил он.
Вильсон впился в него глазами и кивнул.
— Я нашел это вчера, днем. Она начала юлить, но я сразу же понял — что-то здесь не так.
— Думаешь, она кому-то его купила?
— А что тут думать… лежал на бюро… в папиросной бумаге…
Михаэлис не увидел в этом ничего странного и привел Вильсону дюжину причин, для чего ей мог понадобиться собачий поводок. Видимо, точно такие же или похожие пояснения давала в свое время Миртл, потому что Вильсон опять обхватил голову обеими руками и застонал: «О, Бо — ооже мой… Бо — ооже мой…» Михаэлис не знал, что ему и сказать, поэтому замолчал.
— После этого он ее и убил… — сказал Вильсон и надолго застыл с отвисшей челюстью.
— Кто он?
— Но я до него доберусь…
— Ты болен, Джордж, — сказал его приятель. — Тут еще навалилось всего… Ты сам-то понимаешь, что говоришь? Тебе бы надо успокоиться да уснуть. Вон уже светает.
— Это он ее убил…
— Это был несчастный случай, Джордж.
Вильсон отрицательно покачал головой, глаза его сузились и превратились в две пронзительно сверкающие щелки, на губах зазмеилась угрожающая улыбка; он даже хмыкнул с превосходством всезнающего человека.
— Я знаю, — рассудительно начал он, — здесь многие считают меня безобидным тюфяком. Я-то и на самом деле не желал, да и не желаю никому зла, но скажу тебе, приятель, я попусту не болтаю и знаю, что говорю. Он сидел в той машине, а она выскочила что-то ему сказать, но он даже не притормозил. Вот так-то…
Все это произошло на глазах Михаэлиса, но он, хоть убей, не мог припомнить ничего такого, о чем рассказал ему Джордж Вильсон, собственно, ему и в голову не приходило искать какой-то скрытый смысл в действиях Миртл и неизвестного водителя. Он-то считал, что миссис Вильсон спасалась бегством от собственного мужа и выскочила на дорогу в надежде остановить первую попавшуюся машину.
— А чего это она? — дипломатично спросил он.
— Та еще стерва! — сказал Вильсон, словно отвечая на вопрос, потом снова содрогнулся от своих собственных
Вильсон опять начал раскачиваться, а Михаэлис застыл поодаль, нервно теребя в руках собачий поводок.
— Джордж, может позвонить кому-нибудь из твоих друзей, а?
Впрочем, об этом Михаэлис спросил скорее для порядка, уж он-то знал, что никаких друзей у Вильсона не было, — какие друзья, если у него не находилось времени для своей собственной жены? Через какое-то время грек с облегчением отметил некоторую перемену: непроглядная чернота за окнами стала синеть, и он подумал, что наконец дождался рассвета. К пяти за окнами стало совсем светло, и можно было погасить свет.
Вильсон остекленевшими глазами таращился в окно — на Поле Пепла, где предрассветный ветерок свивал причудливые султаны пыли над кучами поседевшего праха.
— Я говорил с ней, — прошептал Вильсон после долгого молчания. — Сказал, Господь, он знает все наши дела — видит все, что бы мы ни делали. Меня-то ты еще можешь обмануть, но Его… Его ты никогда не обманешь. Я подвел ее к окну. — Вильсон с трудом встал, подошел к окну, уткнулся лбом в стекло и прибавил: — Подвел ее к окну и сказал: Господь, он все видит и все знает. Меня ты можешь обмануть, но Его ты никогда не обманешь…
Михаэлис встал за его спиной и с ужасом увидел, что тот пристально смотрит в выцветшие глаза доктора Т. Дж. Эклберга, материализовавшиеся в голубых потемках над кучами золы и пепла.
— Он все видит. Все… — торжествующе повторил Вильсон.
— Джордж, да это же реклама. Ты что, забыл… — попытался воззвать к его разуму грек. Неожиданно что-то заставило его отвернуться от окна и посмотреть вглубь комнаты. Вильсон остался у окна и долго еще вглядывался в предрассветную мглу, прижавшись лбом к стеклу и умиротворенно кивая головой.
К шести утра Михаэлис едва держался на ногах от усталости и с облегчением вздохнул, услышав скрип тормозов. Приехал кто-то из обещавших заглянуть поутру. Тогда он отправился домой и приготовил на скорую руку завтрак на троих, однако им пришлось съесть его вдвоем. Вильсон наотрез отказался есть, однако немного успокоился, и Михаэлису удалось ненадолго прилечь. Через четыре часа он вернулся в гараж, однако Вильсона там уже не было.
Вильсон ушел пешком, и позднее следствием был установлен маршрут его передвижения от Порт — Рузвельта до Гэдсхилла. В Гэдсхилле он заказал кофе и сэндвич — кофе выпил, а к сэндвичу даже не притронулся. Судя по всему, он очень устал и передвигался крайне медленно; так, в придорожном ресторанчике он появился только около полудня. Вплоть до этого момента полиции не составило большого труда реконструировать его действия и установить маршрут. Были опрошены двое мальчишек, которые видели человека, «похожего на чокнутого», были найдены автомобилисты, на которых он «странно таращился с обочины». Где был Вильсон в течение трех последующих часов — неизвестно. Руководствуясь его собственными словами, что он-де «до него доберется», следователь подумал, что Вильсон пошел по близлежащим гаражам в поисках желтой машины и ее владельца. Однако опрос владельцев гаражей показал, что там он не появлялся, и следовало предположить, что Вильсон нашел иной, возможно, более надежный и простой способ решения проблемы. Последний из опрошенных свидетелей показал, что видел его в Вест — Эгге около половины третьего — и он справлялся, как можно добраться до виллы Гэтсби. Таким образом, он искал конкретного человека, следовательно, фамилия Гэтсби была известна ему, по крайней мере, уже в это время.