Веридикт
Шрифт:
— Из рассказов сестры она просто ушла и больше не вернулась. Сам я не помню, мне было пять.
Он, понурый, грустно болтал ногами, пока Меральда лихорадочно соображала. Ещё одна пропавшая? Смуглые, темноволосые Алрат не имели никакого внешнего сходства с королём. Что бы на это сказала Иона Флетчберг? Что ревность королевы Грисель распространяется не только на тех, кто посмел понести от её супруга? А была ли их мать вообще связана с двором? Девушка, слегка пошатываясь, встала ногами на сиденье и выпрямилась насколько могла, игнорируя устремлённые на неё взгляды. Рыжая макушка маячила в самом конце, но Хотис не помахал рукой, не подал какого-нибудь знака. Наверное, спал. Непокрытая голова лекаря тоже легко узнавалась, к тому же он поспешил отвернуться. Меральда не рассчитывала найти среди пассажиров Тома Мота или профессора Орисо, но была совершенно
— Перестаньте мельтешить, ученица Каллепс. Это крайне раздражает, — герцог умиротворённо моргнул.
— Где Иона Флетчберг из Сонграда? — девушка опустилась на колени и припала к спинке сиденья, жадно всматриваясь в невозмутимое лицо комиссара. Дрогнувший мускул, жест или горчинки на дне глаз — что-нибудь должно было его выдать. Она просто хотела услышать, что инженера похитили, а не убили. Что её тело не обнаружили безнадёжно холодным, болтающимся в петле.
— Она решила остаться в Мираже.
— Ложь! — сердито выпалила Меральда. Костяшки пальцев побелели — так сильно она сжимала обивку. Иши тронул её за плечо и пробормотал что-то успокаивающее, чем немного привёл в чувство. Продолжила она вполголоса: — Я виделась с Ионой прошлым вечером. Она планировала покинуть город.
— Чтобы передумать, достаточно одной минуты, не говоря уже о целой ночи.
Хари неестественно склонил голову набок, прижав ухо к золотистому крылу эполеты, и буквально вцепился в девушку немигающим взглядом. Напрасно Меральда пыталась играть с ним в гляделки — составить ему достойную конкуренцию она сможет разве что после смерти. Перед ней сидело нечто бездушное и жуткое, притворяющееся человеком. Оболочка, наполненная колотым льдом. Она смотрела так долго, что у самой внутри всё смёрзлось, упорствовало только сердце, расталкивая напирающий ледник своим биением. Приходилось контролировать даже дыхание: слишком большой объём заставлял лёгкие трещать, а от резкого вдоха можно было и вовсе разлететься на куски. Или всё дело в подхваченной простуде? Меральда сдалась. Прильнула к окну, холодному, хотя пейзаж за ним заливало многообещающим жёлтым светом.
— Инженер Флетчберг приняла моё предложение, — раздалось ей в спину.
— Она никогда не выйдет замуж за такого, как вы, — не оборачиваясь, резюмировала девушка и уткнулась носом в колени, всё ещё коротко дыша.
— Вы так считаете? — перед началом фразы комиссар издал странный звук. Так нормальные люди сдерживают смех, но он к ним не относился. Может, кашель?
— Ох, простите. Я, кажется, неправильно вас поняла, — смутилась ученица и села вполоборота. Маленький Алрат не занимал место целиком и, похоже, абстрагировался от разговора взрослых. Держал платок за краешек и гладил бордовые нитки подушечками пальцев. — Иона согласилась работать на гарнизон?
Герцог кивнул, очень медленно, одновременно прикрывая веки.
— Поэтому прошу вас не рассказывать всем мареградцам о нашем, как вы выразились, недостроенном мосте. В скором времени он будет реконструирован. И о лекаре Бравиати, если не хотите прослыть лгуньей. Сальватор у него есть, просто камень, если вы вдруг не заметили, слегка занят.
— Простите, — снова пискнула Меральда. Ящичек с запертыми воспоминаниями подпрыгнул, радостно звякая содержимым. Обычно лекари носят исцеляющий камень в перстне. То, что произошло с руками Азесина, должно было вогнать кольцо в кость, расплющить, смешать с кровью и пустить по перебитым венам. Возможно ли, что оно до сих пор там и пытается излечить заведомо непоправимые раны? Сальватор ускорял заживление, проматывал время ровно к тому моменту, к которому организм рано или поздно пришёл бы сам. Но он не мог волшебным образом отрастить новую конечность, только помочь быстрее затянуть обрубок. Так что же чувствует человек, когда упорно продолжают лечить то, что необходимо отрезать? Однажды Меральда с презрением рассуждала о лекарях без сальватора, о том, какие они бесполезные, низкопробные фальшивки. Что бы она подумала о лекаре без рук? Ей ещё никогда не было так мерзко от собственных предубеждений.
Инженер Иона Флетчберг, главный источник столичных сплетен, осталась в Мираже. Кто знает, может, через несколько лет мрачные домишки, поросшие грязью и мхом, превратятся в нечто урбанистическое,
— Иши, твоя сестра носила синк? — она надеялась, что говорит достаточно тихо, чтобы комиссар не услышал.
— Конечно. А кто его не носит? — удивился мальчишка. В этом и была проблема — в невозможности обходиться без нейроинтерфейса. Им платили, на нём учились и следили за временем, с его помощью смотрели фильмы, слушали музыку и обменивались впечатлениями. Аделари Алрат была студенткой Академии, криптографом в перспективе. Без браслета она не смогла бы элементарно лечь спать и не опоздать к началу занятий.
Меральда нашла в себе силы улыбнуться.
— Все носят. Иногда я болтаю всякие глупости. Смотри-ка, мой рот опять открывается против моей воли! — она в притворной панике накрыла лицо ладошкой и пробубнила, — Я стану охотником и обязательно поймаю единорога, чтобы потом он каждое утро приносил мне радужные пироги!
Вопреки ожиданиям, мальчик насупился и недовольно изогнул губы.
— Не нужно кривляться.
Меральда вздохнула. Подобное ребячество всегда смешило её младших сестёр и соседскую детвору.
— Можешь рассказать ещё что-нибудь о маме? Она здорово вышивала, — девушка кивнула на кусочек ткани, который тот всё ещё сжимал в руке.
— Ну да. Она работала на текстильной фабрике. В Нитях все там работают.
В Меральду словно трезубцем ткнули. Она искала связь между двумя исчезнувшими женщинами, но совершенно игнорировала то, что плавало на поверхности. Они обе были родом из Нитей. Но что такого особенного в этом городе? Хлопковые плантации, прядильни, мануфактуры, частные ателье и бесперебойная скупка шкур. Слишком странно для совпадения и слишком мало, чтобы установить закономерность. Девушке казалось, что её голова взорвётся от бесконечных вопросов. Но задать себе самый главный она не решалась: имеют ли кражи вообще какое-либо отношение к исчезновениям профессора криптографии и простой швеи, с промежутком в двенадцать лет? Аделари могли подставить так же, как Хотиса. Отдать последнюю вещь своей матери, понимая, что тебе грозит неминуемая казнь — не такой уж зазорный и бессмысленный поступок. Особенно если она знала об увечьях Азесина Бравиати, предпочитающего красный всем остальным цветам.
Экспресс ощутимо набрал скорость. Платформа проносилась над пастбищами, фермами и небольшими поселениями. Места обитания людей, задолго до приближения, выдавали чёрные башни, упирающиеся невидимыми вершинами в небо. В городах атмосферные конденсаторы терялись на фоне высотных домов и причудливой архитектуры, но здесь, на открытой местности, казались уродливыми жирными мазками, портившими пейзаж. Обогнув предгорье, они снова устремились на север. Мареград находился на рубеже, точно как и Мираж. По сути, их разделяли только отвесные скалы и, если бы не туман, из восточных окон Каструм-Мара можно было бы разглядеть длинные улицы кварцевой столицы Мистолии. Вдоль рубежа тянулись залежи песка и, опустошив один карьер, жители тут же приступали к разработке следующего. Гигантские многоуровневые ямы позже засыпали плодородной почвой. Именно поэтому, пока одна половина города имела унылый вид на бесконечные серые барханы, западная часть любовалась чудесными виноградниками. Улиц было всего три. Фабрики и общежития для рабочих стояли на передовой, словно отделяли жилые кварталы от промышленных. Выстроенные в ряд башни изгибались макушками к рубежу, напоминая мрачный каскад отражений извечной чёрной радуги. Обилие конденсаторов объяснялось не только близостью тумана, но и производственной необходимостью. Из песка вымывали соль, которая сама по себе являлась ценным ресурсом, а не просто мешала изготовлению стекла. Перед ними пролетел целый караван, вероятно, перевозивший товары в центральные города королевства. Пассажирские экспрессы редко насчитывали больше одного вагона.
Пыльный, горячий воздух с непривычки резал глаза и царапал горло. Перед выходом Меральда бросила последний взгляд в хвост салона, но так и не получила заветный знак. Хотис не шевелился, хотя сидел неестественно прямо, на добрых полголовы возвышаясь над стражником. Насколько она могла видеть с середины вагона, студент не спал. Архангелы, располагавшиеся у прохода, уже высыпались на перрон, вместе с комиссаром Хари. Руки девушки были заняты вещами, по крайней мере, именно этим она оправдывала своё нежелание прикасаться к Азесину Бравиати. И ещё тем, что она прощалась не по-настоящему, рассчитывая нагнать военных в Хэндскае.