Верити значит истина
Шрифт:
Я не доверяю себе достаточно, чтобы сказать, что никогда не буду делать это снова.
Я опускаю глаза на кровать и сглатываю, готовясь рассказать ему всё. Моё запястье снова начинает пульсировать. Когда я смотрю на него, то провожу пальцем по шраму на ладони.
— Я не почувствовала, что случилось с моим запястьем, когда это произошло, — говорю я. — Я проснулась однажды утром, когда мне было десять. Как только я открыла глаза, почувствовала сильную боль, пронзившую моё запястье до плеча, а потом в моей голове словно взорвался яркий свет. Я закричала, потому что мне было очень больно. Мама
Я поднимаю глаза от своей руки и снова смотрю на Джереми. — Я не могла вспомнить, что случилось, но всё моё одеяло, подушка, кровать, я сама были в крови, и грязь на моих ногах, как будто я была снаружи в течение ночи. Я даже не могла вспомнить, когда выходила из своей комнаты. У нас были камеры безопасности, которые следили за передней частью дома и несколькими комнатами внутри него. Прежде чем моя мать проверила их, она отвезла меня в больницу, потому что порез на моей руке нуждался в швах, а моё запястье нуждалось в рентгене. Когда мы вернулись домой позже в тот же день, она посмотрела записи с камер наблюдения нашего переднего двора. Мы сидели на диване и просматривали.
Я тянусь к тумбочке и хватаю свою воду, чтобы облегчить сухость в горле. Прежде чем я продолжаю, Джереми кладёт руку мне на колено, успокаивающе поглаживая большим пальцем. Я смотрю на него, когда заканчиваю рассказывать ему, что произошло.
— В три часа ночи на плёнке было видно, как я выхожу на крыльцо. Я взобралась на тонкие перила крыльца и остановилась. Это всё, что я сделала сначала. Я просто…стояла там. На час, Джереми. Мы смотрели весь час, ожидая, надеясь увидеть, если кадры были смонтированы, потому что никто не может оставаться в равновесии так долго. Это было неестественно, но я не двигалась. Я не сказала ни одного слова, а потом… я прыгнула. Должно быть, я повредила запястье при падении, но в кадре не показала никакой реакции. Я оттолкнулась от земли обеими руками и поднялась по ступенькам крыльца. Было видно, что кровь уже вытекала из моей руки и капала на крыльцо, но выражение моего лица было мёртвым. Я сразу же вернулась в свою комнату и заснула.
Мои глаза возвращаются к нему.
— У меня нет никаких воспоминаний об этом. Как я могу причинить себе такую боль и не осознавать этого? Как я могу стоять на перилах целый час, не раскачиваясь ни на йоту? Видео напугало меня больше, чем сама травма.
Он снова обнимает меня, и я так благодарна, что крепко прижимаюсь к нему. — После этого мама отправила меня на двухнедельную психиатрическую экспертизу, — говорю я ему в грудь. — Когда я вернулась домой, она прошла дальше по коридору, в свободную спальню, где поставила три замка на внутренней стороне двери своей спальни. Моя собственная мать боялась меня.
Джереми зарывается лицом в мои волосы и тяжело вздыхает.
— Мне жаль, что это случилось с тобой. Я крепко зажмуриваюсь.
— И мне жаль, что твоя мать не знала, как с этим справиться. Это должно было быть тяжело для тебя.
Всё в нём — именно то, что мне было нужно сегодня вечером. Его голос спокоен и
— Мы можем поговорить завтра, — говорит он, отпуская меня. — Я постараюсь придумать план, чтобы тебе было удобнее, а пока постарайся немного поспать, ладно?
Он успокаивающе сжимает мои руки и идёт к двери. Меня охватывает паника при мысли, что он оставит меня здесь одну, о том, чтобы снова заснуть.
— Что мне делать с оставшейся частью вечера? Просто запереть мою дверь?
Джереми смотрит на будильник. Сейчас без десяти пять. Он смотрит на часы, а потом возвращается ко мне. — Ложись, — говорит он, поднимая одеяло. Я забираюсь в кровать, и он забирается ко мне сзади.
Он обнимает меня одной рукой, прижимая мою голову к своему подбородку. — Уже почти пять, я больше не буду спать, но я останусь, пока ты не уснёшь.
Он не гладит меня по спине и никак не успокаивает. Во всяком случае, рука, которая держит меня, напряжена, как будто он не хочет, чтобы я неверно истолковала наше положение на этой кровати, но, даже с учётом того, как ему сейчас неудобно, я ценю, что он прилагает усилия, чтобы мне было удобно.
Я пытаюсь закрыть глаза и заснуть, но вижу только Верити. Всё, что я слышу, это звук её кровати наверху, двигающейся.
Это после шести, когда он предполагает, что я сплю. Его рука двигается, и его пальцы на мгновение оказываются в моих волосах. Это быстро, так же быстро, как поцелуй в волосы, но его действия задерживаются надолго после того, как он выходит из спальни и закрывает дверь.
XIV
ГЛАВА
Я так и не уснула, поэтому пью уже вторую чашку кофе, а сейчас только девять часов утра.
Стою у раковины, смотря в окно. Дождь начался около пяти часов утра, в то время, как я была в постели с Джереми, притворяясь спящей.
Машина Эйприл въезжает на грязную подъездную дорожку, а я всё ещё смотрю в окно, задавая себе один и тот же вопрос, а вдруг Джереми расскажет ей, что произошло этой ночью.
Я не видела его с раненного утра. Предполагаю, что он, как обычно, наверху, дожидается приезда Эйприл. Я не хочу находиться на кухне, когда она войдёт сюда, поэтому поворачиваюсь и иду в свой кабинет. Неожиданно натыкаюсь на Джереми, но он смягчает удар, делая шаг назад, хватая меня за плечи. Храни Господь его за то, что он уберёг мой драгоценный кофе, не разлив его.
Он выглядит уставшим, но я не могу судить его за это, потому что в этом моя вина.
— Доброе утро, — говорит он, как будто это не так.
— Доброе, — шепчу я, не знаю почему.
Он двигается так, что оказывается близко ко мне, наклоняясь вперёд, будто защищает кого-то от того, что он собирается сказать.
— Как бы ты себя чувствовала, если бы я запер дверь твоей спальни? Его вопрос смутил меня.
— Ты уже сделал это.
— На внешней стороне двери, — уточняет он.