Винный склад
Шрифт:
Дюпонъ приказалъ жестомъ всмъ окружавшимъ его точно повторять за нимъ его отвты священнику:
— Sancte Michael!..
— Ora pro nobis, — отозвался хозяинъ твердымъ голосомъ, взглянувъ на сопровождавшихъ его:
Они повторяли его слова и возгласъ «Ora pro nobis» разлился громкимъ ревомъ до первыхъ рядовъ процессіи, гд, казалось, голосъ сеньора Фермина покрывалъ вс остальные.
— Sancte Raphael!..
— Ora pro nobis!..
— Omnes Sancti Angeli et Archangeli!..
Теперъ, когда молитвенный призывъ относился уже не къ одному
— Orate pro nobis.
Ho только близко окружавщіе дона-Пабло могли слдовать его указаніямъ. Остальная же часть процессі медленно двигалась впередъ и изъ ея рядовъ исходилъ ревъ, каждый разъ все боле нахалъный, съ шутливой звонкостью и ироническимъ дрожаніемъ голосовъ.
Посл нсколькихъ фразъ молебствія поденщики соскучившисъ церемоніей, съ опущенными внизъ свчами, отвчали автоматически, то подражая раскатамъ грома, то пронзительному визгу старухъ, что вынуждало многихъ изъ нихъ прикрывать себ ротъ шляпой.
— Sancte Iacobe!.. — плъ священникъ.
— Noooobis, — ревли виноградари съ насмшливыми интонаціями голоса, не теряя при этомъ серьезности своихъ загорвшихъ лицъ.
— Sancte Barnaba!..
— Obis, Jbis! — отвчали вдали поденщики.
Сеньоръ Ферминъ, тоже соскучившись церемоніей, притворился, что сердится.
— Слушайте, чтобъ у меня все было чинно! — говорилъ онъ, обращаясь къ самымъ нахальнымъ изъ поденщиковъ. — Неужели вы, каторжники, не видите, что хозяинъ пойметъ насмшки ваши надъ нимъ?
Но хозяинъ не отдавалъ себ отчета ни въ чемъ, ослпленный волненіемъ. Видъ двухъ шеренгъ людей, идущихъ между виноградными лозами, и спокойное пніе священника, растрогали ему душу. Пламя восковыхъ свчей дрожало безъ красокъ и свта, точно блуждающіе огоньки застаигнутые въ ночномъ ихъ путешествіи разсвтомъ. Ряса іезуита сверкала подъ лучами солнца, точно чешуя громаднаго наскомаго, благо съ золотомъ. Священная церемонія до того волновала Дюпона, что вызвала слезы на его глазахъ.
— Чудесно! не правда ли, — сказалъ онъ въ одинъ изъ промежутковъ литаніи, не видя кто его окружаетъ и роняя наугадъ слова своего восторга.
— Дивно! — поспшилъ вставить слово свое начальникъ конторы.
— Великолпно, первый сортъ, — добавилъ Луисъ. — Точно въ театр…
Несмотря на волненіе, Дюпонъ не забывалъ с-воевременно даватъ отвты на молитвенный призывъ и заботиться о священник. Онъ бралъ его подъ руку, чтобы провести по неровностямъ почвы; старался не давать его ряс зацпляться за длинные стебли лозъ, стлавшихся по земл на краяхъ дороги.
— Ab ira, et odio, et omni mala voluntatel… — плъ священникъ.
Нужно было измнитъ отвтъ и Дюпонъ со всей своей свитой провозгласилъ:
— Libera nos, Domine.
Между тмъ, остальная часть процессіи продолжала съ ироническимъ упорствомъ твердить свое Ога pro nobis.
— A, spiritu fornicationis! — сказалъ отецъ Урисабала.
— Libera nos, Domine, — отвтили съ сокрушеніемъ сердца Дюпонъ и вс слышавшіе
— Nooobis… obis.
Приказчикъ шелъ теперь вверхъ по холму, направляясь съ своими людьми къ эспланад. Виноградари построились здсь группами, вокругъ цистерны, надъ которой поднимался большой желзный обручъ, украшенный крестомъ. Когда священникъ прибылъ съ окружавшими его, Дюпонъ освободился отъ свчи, чтобы взятъ у поденщика, на обязанности котораго лежало смотрть за часовней, иссопъ и сосудъ со святой водой. Онъ будеть служить дьячкомъ своему ученому другу. Руки его дрожали отъ волненія когда онъ бралъ священные предметы.
Приказчикъ и многіе изъ виноградарей, догадываясь, что насталъ самый торжественный моментъ церемоніи, непомрно открывали глаза, надясь увидть что-нибудъ необычайное.
Между тмъ, священникъ перелистывалъ страницы своей княги, не встрчая молитвы, подходящей къ случаю. Требникъ былъ самый полный, а церковъ охватываетъ молитвой вс моменты жизни человка: имется молитва для родильницъ, для воды, свчей, новыхъ домовъ, для только что отстроенныхъ барокъ, для постели супруговъ, Для отправляющихся въ путешествіе, для хлба, яицъ и всякаго рода състныхъ припасовъ. Наконецъ, отецъ Урисабалъ нашелъ въ требник то, что искалъ: Benedictio super fruges et vineas.
И Дюпонъ чувствовалъ нкоторую гордость при мысли, что церковь снабжена латинской молитвой для виноградниковъ, какъ бы предвидя, что черезъ долгіе вка въ Херес окажется служитель Божій, великій винодлъ, которому понадобится эта молитва.
— Adjutorium nostrum in nomine Domine, — сказалъ священникъ, глядя во вс глаза на своего богача свщеносца, готовый тотчасъ подсказать ему требуемый отвтъ.
— Quifecit coelum et terram, — провозгласилъ не колеблясь Дюпонъ, вспомнивъ заботливо выученные имъ слова.
Еще на два молитвенные призыва священника он далъ, какъ слдовало, отвтъ и тогда іезуитъ принялся медленно читать Oremus, прося покровительства Божьяго для виноградниковъ и защиты для созрванія виноградныхъ гроздьевъ.
— Per Christum Dominem nostrum, — окончилъ молитву іезуитъ.
— Amen, — отвчалъ Дюпонъ съ взволнованнымъ лицомъ, длая усиліе, чтобы слезы не брызнули у него изъ глазъ.
Отецъ Урисабалъ взялъ иссопъ, омочилъ его въ святой вод и приподнялся, какъ бы для того, чтобы лучше доминировать надъ пространствомъ виноградника, которое онъ охватывадъ взгжядомъ съ эспланады.
— Asperges… — и бормоча сквозь зубы конецъ молитвеннаго обращенія, онъ окропилъ святой водой пространство, лежащее впереди него.
— Asperges… Asperges… — и онъ кропилъ направо и налво.
Затмъ, снявъ съ себя рясу и улыбаясь сеньорамъ съ удовлетвореннымъ чувствомъ того, что считаетъ свой трудъ удачно конченнымъ, онъ направился къ часовн, сопровождаемый дьячкомъ, который снова несъ иссопъ и чашу со святой водой.
— Кончилось? — флегматично спросилъ приказчика старикъ-виноградарь съ суровымъ лицомъ.