Винный склад

Бласко Висенте Ибаньес

И держась за ршетку, онъ говорилъ съ такимъ пыломъ, что казалось, сейчасъ просунетъ лицо свое сквозь прутья ршетки, стремясь къ лицу Маріи де-ла-Лусъ.

— Тише, — сказала двушка, угрожая ему съ улыбкой. — Дождешься, что я уколю тебя, но только шпилькой изъ моей косы, если ты не успокоишься. Вдь ты, Рафае, знаешь, что нкоторыя шутки мн не по вкусу и прихожу я на свиданіе къ окну только потому, что ты общалъ держаться какъ слдуетъ.

Жестъ Маріи де-ла-Лусъ и ея угроза закрытъ окно принудили Рафаэля сдержать свой пылъ, и нскольюо податься назадъ отъ ршетки.

— Пусть будетъ по-твоему, жестокосердая. Ты не знаешь, что значитъ любить, и потому ты такая

холодная и спокойная, словно стоишь за обдней.

— Я не люблю тебя? Малютка ты этакій! — воскликнула двушка.

И теперь уже она, забывая свою досаду, принялась говорить еще съ большимъ жаромъ, чмъ ея женихъ. У нея другой родъ любви, но она уврена, что положивъ на всы оба ихъ чувства, между ними ни въ чемъ не окажется разницы. Братъ ея лучше ея самой знаетъ о той горячности съ которой она любитъ Рафаэля. Какъ смется надъ ней Ферминъ, когда прійдетъ къ нимъ на виноградникъ и начнетъ ее разспрашивать о ея жених.

— Я люблю тебя, и думаю, что любила тебя всегда, съ тхъ самыхъ поръ, какъ мы еще были дтьми и тебя за руку приводилъ въ Марчамало твой отецъ, такого маленькаго мальчугана, съ деревенскими твоими ухватками, заставлявшими смяться и барчуковъ, и насъ. Я люблю тебя, потому что ты одинокъ на свт, Рафаэ, и у тебя нтъ ни отца, ни родныхъ; потому что ты нуждаешься въ добромъ человк, который былъ бы всегда съ тобой и этимъ человкомъ буду я. И еще люблю тебя, потому что ты много страдалъ, зарабатывая себ насущный хлбъ, бдняжечка мой! и я тебя видла чуть что не мертвымъ въ ту ночъ и тогда же поняла; что ты властвуешь въ моемъ сердц. Притомъ ты заслуживаешь, чтобы я тебя любила за твою честность и доброту; за то, что проводя время среди женщинъ, головорзовъ и вчныхъ кутежей, подвергаясь опасности лишиться жизни съ каждымъ червонцемъ, который ты доставалъ, все же ты думалъ обо мн, и, чтобы рзбавить милую свою отъ огорченій, захотлъ быть бднымъ и трудящимся. И я вознагражу тебя за все, что ты длалъ тмъ, что буду любить тебя много, много, изо всхъ моихъ силъ. Я буду теб и матерью, и женой, и всмъ, чмъ мн надо быть, чтобы ты жилъ довольный и счастлявый.

— Оле! Продолжай говорить такія милыя рчи, поселянка моя, — сказалъ Рафаэль съ новымъ взрывомъ восторга.

— Я люблю тебя также, — продолжала Марія де-ла-Лусъ съ нкоторой серьезностью, — потому что я достойна тебя, и думаю, что я добра и, будучи твоей женой, не доставлю теб ни малйшаго огорченія. Ты меня еще не знаешь, Рафаэ. Еслибъ я когда-нибудь увидла, что могу причинить теб горе, что не стою такого человка какъ ты, я бы разсталась съ тобой и умерла бы съ горя безъ тебя. Но хотя бы ты стоялъ на колняхъ передо мной, я притворилась бы, что забыла свое чувство! Суди по этому люблю ли я тебя?

И говоря это, голосъ ея звучалъ такъ грустно, что Рафаэль долженъ былъ подбодритъ ее. Къ чему думать о такихъ вещахъ? Нтъ ничего на свт, что могло бы разлучить ихъ. Они знаютъ другъ друга и каждый изъ нихъ достоинъ другого. Быть можетъ, онъ, изъ-за своего прошлаго, не заслуживалъ бы ея любви, но она добра и сострадательна и даритъ ему царскую милость своего расположенія. Впереди у нихъ и жизнь и взаимная любовь.

И чтобы стряхнуть съ себя грусть, навянную ея словами, они перемнили тему разговора, обратившись къ торжеству, которое имло быть устроеннымъ дономъ-Пабло черезъ нсколько часовъ въ Марчамало.

Виноградари, всегда по вечерамъ въ субботу уходившіе въ Хересъ повидаться съ своими семьями, спали эту ночь здсь. Ихъ было боле трехсотъ человкъ: хозяинъ приказалъ имъ остаться, чтобы присутствовать на обдн и на процессіи. Съ дономъ-Пабло прідутъ вс его родственники,

а также служащіе въ контор. И много народу изъ бодеги. Это большое торжество, на которомъ неоомннно будеть присутствовать и ея братъ. И она смялась, думая, какую физіономію сдлаетъ Ферминъ, и что онъ скажетъ посл празднества, когда онъ придетъ кь нимъ на виноградникъ и встртится здсь съ Сальватьеррой, который, время отъ времени, посщалъ съ нкоторыми предосторожностями своего стараго друга-приказчика.

Рафаэль заговорилъ тогда о Сальватьерр, о его неожиданномъ посщеніи мызы и удивительныхъ его нравахъ.

— Этотъ добрый сеньоръ превосходнйщій человкъ, но очень неудобный. Еще немного и онъ бы мн революціонизировалъ какъ есть всю людскую. Видите ли: это вотъ плохо, и то плохо, и бдные тоже иміотъ право жить и т. п. Несомннно, что на свт не все обстоитъ такъ, какъ бы слдовало, но самое необходимое въ мір — любить другъ друга и имть охоту трудиться. Когда мы съ тобой будемъ хозяйничатъ на мыз, всего имущества у насъ будетъ лишь три песеты въ день, хлбъ и еще кой-что. Должность надсмотрщика не очень-то прибыльная. А ты увидишь, какъ мы весело заживемъ, не! смотря на то, что сеньоръ Сальватьерра говоритъ въ своихъ проповдяхъ и зажигательныхъ рчахъ. Но только, чтобъ крестный не узналъ, какъ я говорю о его товарищ, потому что когда затрогиваютъ дона-Фернандо, хуже для него, чмъ, напримръ, еслибъ даже затронули тебя.

Рафаэль говорилъ о своемъ крестномъ одновременно и почтительно и со страхомъ. Старикъ зналъ о его ухаживаніи за его дочерью, но не говорилъ объ этомъ ни съ нимъ, ни съ Маріей де-ла-Лусъ. Молча допускалъ онъ ихъ любовь, увренный въ своей власти и въ томъ, что одно его слово можетъ уничтожить вс надежды влюбленныхъ. Рафаэль не смлъ просить руки Маріи де-ла-Лусъ у ея отца, а она, когда женихъ, набравшись храбрости, собирался поговорить съ крестнымъ, съ нкоторымъ испугомъ просила его не длать этого.

Они ничего не потеряютъ, отложивъ свадьбу, и родители ихъ тоже женихались долгое время. Молчаніе сеньора Фермина означало согласіе. И Рафаэль, скрываясь отъ крестнаго, чтобы ухаживать за его дочерью, терпливо ждалъ со дня на день, когда старикъ въ одинъ прекрасный день встанетъ передъ нимъ и скажетъ ему съ своей деревенской грубостъю: «Чего ты ждешь, чтобы забрать ее себ, дурень? Бери ее и да благо те будетъ».

Стало разсвтать. Рафаэль ясне видлъ теперь сквозь ршетку лицо своей невсты. Блдный свтъ зари придавалъ голубоватый оттнокъ ея смуглому лицу, отражаясь перламутровымъ отблескомъ на блкахъ ея глазъ и усиливая чернуіо тнь ея рсницъ. Co стороны Хереса небо озарилось потокомъ лиловаго свта, все больше расплывавшагося и поглощавшаго въ себ звзды. Изъ ночного тумана вырисовывался вдали городъ съ густолиственными деревьями парка, съ громадой блыхъ его домовъ и улицъ, въ которыхъ мигали послдніе газовые фонари, словно гаснущія звзды. Дулъ холодный утренній втерокъ: земля и растенія засверкали росой, соприкоснувшись со свтомъ. Махая крыльями, вспорхнула изъ кустарника птица, издавая пронзительный крикъ, испугавшій молодую двушку.

— Уходи, Рафаэль, — сказала она съ поспшностью страха, — уходи сейчасъ же. Разсвло и отецъ мой скоро встанеть. Къ тому же, не замедлять проснуться и виноградари. Что они скажутъ, если увидятъ насъ съ тобой въ такіе часы?

Но Рафаэль отказывался уходитъ. Такъ скоро! Посл ночи, проведенной столь сладостно!..

Двушку охватило нетерпніе. Зачмъ мучить ее, вдь они сегодня же увидятся снова. Пустъ онъ скорй идетъ на тотъ постоялый дворикъ и садится на лошадь, лишь только откроютъ двери дома.