Влюбленный астроном
Шрифт:
Вокруг обвитого веревками Гийома сгрудилось полтора десятка матросов. Один из них держал перед ним заранее полученные от ученого часы, и Гийом то и дело бросал на них взгляд.
– Сейчас! Сейчас начнется! – пробормотал Гийом.
Все молчали.
– Эти часы отстают! – вскричал астроном. – Из-за качки я не могу поймать солнце! Ничего не выходит, – горестно выдохнул он. – Отвяжите меня! Сделаем по-другому.
Здоровенные руки мастера по узлам замелькали вокруг тела Гийома, и вскоре он снова был свободен. Тут корабль тряхнуло, и труба большого телескопа чуть не стукнула астронома по голове. Матросы едва успели оттащить его в сторону.
– На борту есть часы? – спросил Гийом капитана.
– У меня лично четыре штуки, – ответил тот и велел юнге быстро принести
– Я возьму другой телескоп, – сказал Гийом. – Мы поставим здесь стол, и по моему сигналу кто-нибудь будет переворачивать песочные часы.
– Стол сюда! – крикнул матрос, и один из его товарищей побежал в трюм.
Стол поставили на палубу, на нем расположили несколько песочных часов. Гийом разложил свой латунный телескоп. На то, чтобы прибить стол к палубе, времени уже не оставалось, и матросов попросили держать его руками. Самый крупный из них просто уселся на стол с часами. Гийому удалось поймать в фокус солнце, и он несколько секунд видел маленький черный шарик, который как раз начал свое движение через диск светила, но телескоп повело вправо, и картинка исчезла.
– Часы! – крикнул Гийом, и молодой матрос перевернул первые песочные часы.
На протяжении следующего часа матрос, следуя указаниям ученого, послушно переворачивал песочные часы, словно ярмарочный шарлатан свои стаканчики. Иногда Гийому удавалось увидеть солнечный диск, но он тут же пропадал. Черного шарика Венеры он больше ни разу не разглядел, хотя тот точно должен был оставаться в поле зрения. Потом ветер усилился, и солнце скрылось за тучами. Гийом оторвался от окуляра. На палубе корабля повисла тишина. Моряки стояли неподвижно. Кто-то принес Гийому треуголку, потому что заморосил дождь. Астроном посмотрел в лица замершим в молчании морякам.
– Господа, я благодарю вас за вашу помощь и вашу отвагу, – помертвевшим голосом сказал он. – Наблюдение окончено. Результат не достигнут.
Гийом встал и ушел с палубы к себе в кабину, где заперся. Три часа спустя, когда он не появился к ужину, в его дверь постучали. Это был капитан. Он принес бутылку виски и серебряный стаканчик.
– Я держу это для радостных событий. И для печальных тоже. Иногда помогает, – глухо проговорил он. – Доброй ночи, господин королевский посланник.
* * *
Ксавье сидел на террасе кафе над коктейлем, какого не заказывал уже много лет. «Кровавая Мэри» – томатный сок, водка, табаско и щепотка сушеного сельдерея – стала бы достойным завершением этого дня. Он мало походил на обычные рабочие дни. Еще утром, стоя перед зеркалом в ванной, Ксавье подрезал канцелярскими ножницами пару отросших прядей и дважды побрился. Надел белую сорочку с манжетами на запонках, которую редко доставал из шкафа. Прошелся одежной щеткой по пиджаку и протер тряпкой черные кожаные туфли. В таком виде он и явился в офис. Будь здесь Брюно, наверняка не упустил бы повода его подколоть: «Куда намылился, чувак? У тебя свидание с принцессой? Не иначе, в Шамборском замке. Как ее зовут?» Но Брюно был далеко, и Ксавье признался себе, что ему не хватает присутствия друга. Когда они работали вместе, в агентстве царила более живая атмосфера. Проводив особенно занудного и придирчивого клиента, Брюно мог подмигнуть партнеру: «Ну и дундук!» Или пробормотать как будто в сторону, ни к кому конкретно не обращаясь: «Почему никто не догадался попросить у нее телефончик?», имея в виду хорошенькую почтальоншу. Теперь Брюно осуществил свою давнюю мечту и наслаждается семейной жизнью в Дордони, строит планы по обустройству гостиницы и дни напролет обсуждает с Шарлоттой, своей женой, какого цвета обоями лучше оклеить ту или иную комнату и в какой части парка стоит расположить японский сад камней. Да, Брюно сделал правильный выбор: бросил город с его автомобилями, которые, по его любимому выражению, плодятся, как тараканы. Наверняка сейчас его существование точь-в-точь повторяет телевизионную рекламу, популярную в 1980-х, когда утром мать с отцом садятся с детишками в залитом солнцем дворе красивого дома завтракать и все, радостно смеясь, пьют горячий шоколад и ароматный
Алиса Капитен пришла в агентство в длинном бежевом платье и дымчатых солнечных очках. Ксавье приготовил к показу три квартиры, расположенные достаточно близко одна от другой, чтобы все их можно было обойти пешком. Да, о лоджии с видом на город их владельцам оставалось только мечтать, зато в двух имелся балкон, глядящий во двор, а в последней – на небольшой внутренний садик. Осмотрев эти квартиры, Алиса получит ясное представление о предложении на рынке недвижимости в этом квартале, соответствующем ее бюджету. В первой квартире ей понравилась планировка: большие комнаты, спальня для дочки, кухня в конце коридора… Если бы не первый этаж… Вторая, с балконом, выходящим во внутренний садик, оказалась слишком маленькой, хотя наличие балкона, под которым растут деревья, говорило в ее пользу. Третья, с крошечным балконом, на котором не поместился бы даже небольшой столик, чтобы посидеть здесь с чашкой чая или стаканчиком виски, сияла свеженьким ремонтом. Все было продумано, от гардеробной до ванной комнаты, но… Кухня, соединенная с гостиной, заставила Алису недовольно сморщиться. Ей определенно не хотелось, чтобы «посудомоечная машина стояла в трех метрах от комода Людовика XVI». Ксавье заметил, что в принципе кухню можно демонтировать и вернуть на прежнее место, в помещение, которое теперь именовалось «малым кабинетом».
– На самом деле хорошо бы соединить квартиру на первом этаже с балконом второй и добавить гардеробную из третьей, – сказала Алиса, пока они шли по улице. – Извините, – улыбнулась она. – Наверное, вам часто попадаются такие клиенты, как я.
– Нет, – ответил Ксавье. – Нам нечасто попадаются такие клиенты, как вы. В смысле такие, кто четко формулирует свои пожелания, – поспешил он уточнить, испугавшись, что первая реплика выдает его с головой.
– Да я понимаю. Эта квартира – химера. В таксидермии такое встречается.
Ксавье обратил на нее непонимающий взгляд.
– Некоторые клиенты хотят получить чучело никогда не существовавшего животного – крылатого кролика или лебедя с лисьим хвостом. Мы их делаем, но мне это не нравится. В таких желаниях слишком много эгоизма. Я считаю их капризами.
– А как там ваша зебра? – спросил Ксавье.
– С ней все хорошо. Я ее закончила, и она скоро вернется домой.
– К своему владельцу?
– Да. Его зовут Луиджи ди Лугано. Он итальянец, удивительный человек. Не знаю точно, сколько ему лет. Около восьмидесяти, может, чуть больше или чуть меньше. Он увлекается наукой, следит за всеми последними открытиями. У него потрясающая библиотека. Я мало встречала в жизни таких эрудитов, как он. Все время говорю ему, что он последний на земле человек Возрождения. Ему это приятно.
– А чем он занимается?
– Не знаю, кто он по профессии. Но, судя по всему, его финансовые возможности безграничны. Он живет в шестиэтажном особняке с собственным небольшим парком в самом центре квартала Марэ. Такой дом должен стоить…
– От шести до восьми миллионов евро, – закончил Ксавье за нее.
– Ничего общего с тем, что мы ищем, – печально произнесла Алиса.
– Должно быть, вы по работе встречаете много интересных людей, – сказал Ксавье.
– Как и вы?
– Нет, не думаю. – Он пожал плечами. – Во всяком случае, меньше, чем вы.
Они продолжали шагать молча и вскоре поравнялись с кафе. У Ксавье мелькнула мысль пригласить ее выпить что-нибудь, но он не осмелился. Что-то в ней не давало ему покоя. Да, она лучилась обаянием, но было что-то еще – то самое не покидавшее его ощущение дежавю. Выдать какую-нибудь банальность: «У меня такое чувство, что мы с вами уже где-то встречались»? Нет, это не сработает, хуже того, может быть воспринято как неуклюжая попытка флирта.
– Вы всерьез думаете переезжать в Вашингтон? – спросил Ксавье.