Восхождение на пустующий трон

Волков Кирилл Валерьевич

— Да, не только он. Тич тоже помог.

— Интересно как?

— Решился он помочь тебе. Баек про тебя наговорил, стараясь обратить их внимание на тебя.

— Интересно даже, что он про меня наплел? Небось наврал поди, как он это умеет. — без должного интереса произнес молодой человек, чуть поглаживая пальцами черепицу.

— Только правду. Могу процитировать даже: «Парни, если хотите горы золота, море рома, толпы красивых дам и множество глубоких шрамов, на ваших пока детских лицах, то прошу под командование Эдварда Джонсона! Пусть он и молод, пусть и кажется пока вам, что он опрометчив и не серьезен, этот человек хитрее, умнее, сильнее и быстрее всех,

кого я знал! Все, с кем я водился, меркнут перед ним! И этот человек никогда не будет держать вас в неведенье, на его корабле вы прославитесь на все море, как самые выносливые и сильные пираты. А лицо его и ухмылка, заставляют даже меня немного пугаться только при одной мысли о том, что он сейчас удумает. В мгновение он может принять решение, которое побоялись бы принять и через десять лет все сидящие здесь. Благодаря ему «Черный череп» проживет дольше всех союзов пиратов в этом море. Если бы этот человек был на службе англичан или испанцев, я бы подал в отставку.»

— Чарльз, а ты горазд врать. — Эдвард лишь усмехнулся.

— Ладно раскусил. Чуть приукрасил. Не стану же я пересказывать его монолог, что восхваляет его через тебя.

— Что с «Пандорой»?

— Все великолепно. Мы заселились в наши старые добрые каюты. Ни черта представь не изменилось. — с легким трепетом рассказывал Чарльз.

— Сейчас все там?

— Да, вся команда.

— Как думаешь, нам удастся вновь влиться в эту бурную реку?

— Ты уже вернулся. «Пандору»-то ты выкрал, а я с Полом, Оливером и Эвеном уже изголодался до новых побед. И еще один немаловажный факт — максимализм и индивидуализм нашей новой команды. Со временем они, конечно, станут куда мудрее и умнее, но сейчас именно эти качества нам нужны.

— Как говорил Тич. Последи пока за обстановкой на судне. Горячая кровь чаще всего не достоинство.

— Как пожелаете, капитан. — наиграно проговорил Ламар, чуть опуская голову вниз. — Пойду-ка я. Устал чего-то за этот день.

— Интересно от чего?

— Ой, не нуди, а. — чуть махнул рукой Ламар развернулся к спуску.

— Чарльз, ты на корабль?

— Да, давно уж мечтал вновь уснуть в моей родной постели. А что?

— Утром встань часов в пять и разбуди Оливера, да и всех разбуди.

— А Оливера зачем?

— Татуировку бить буду. Да и пусть проведет осмотр команды, и убедиться в их боеготовности. И завтра нужно будет проверить боеготовность наших орудий. Скучно завтра точно не будет.

— Я-то могу потом лечь досыпать? — нетерпеливо спросил Чарльз.

— Ты настолько ленивый?

— Не ленивый, а расчетливый. Что если Палмер нападет? И чтобы дать ему отпор я, как квартирмейстер «Пандоры», должен хорошенько выспаться.

— Называй это как хочешь.

— Ладно, давай. — Чарльз махнул рукой около своей головы и спустился с крыши.

Эдвард вновь остался один на один с сумерками, Морис еще немного посапывал в стороне. Блики лунного света отражались буквально ото всего: от моря и его ряби, от иллюминаторов кораблей, да даже от гладких камней известняка. Юноша снял с шеи амулет, поднес его к своему лицу и раскрыл.

— Что же сейчас происходит с тобой, рядом с тобой и у тебя на душе? — прошептал еле-еле слышно молодой капитан, смотря на закрытый амулет, не смея даже открыть его. — Столько писем уже написано тебе… Надеждой пылаю, что хоть одно из них до тебя дойдет. Сколько еще мне быть в этом море? — легкий ветерок чуть поднял непослушные черны локоны. — Такими темпами, так еще года три. Ты на меня так накричишь, что я еще неделю буду молить прощения у тебя в ногах. Но

самое главное — дождись, прошу тебя. Я стал другим. Только обстоятельства смогли изменить мой скверный нрав. — и посмотрел на спящего Мориса. — Вот еще одно испытание для меня. Душа, что одновременна так схожа с моей и так отличается. Позволь мне, Морис, через тебя измениться в лучшую сторону. Обрести ту мудрость и тот ум, о котором я так мечтаю. — минуту погодя, Джонсон нежно погладил крышку амулета и надел его на шею, на его законное место.

Юноша на крыше замолчал. А холодный ночной ветер, наоборот, лишь стал набирать скорость. Вскоре и ночь прошла, и на часах уже пять часов. Как раз в это время вся команда «Пандоры» и должна уже вовсю готовиться к приходу своего капитана. Эдвард схватил все еще спящего Мориса за ноги и перетащил его на середину крыши. Не хватало еще такой глупой смерти. А сам спустился с крыши, вышел из форта и стал спускаться в порт. Ранее утро, даже крики чаек, были едва-едва слышны, а солнце только-только начало показывать свои очертания из-за горизонта. Начался новый день, что подарит нашему капитану самое дорогое, что есть в мире — время.

Глава 20: «Прайд против своего вожака»

21 февраля 1716 год.

На заре Эдвард, наконец, вошел в свое старое пристанище, в свою каюту. Здесь все для него было родным: три ступеньки в середине каюты, разделяющие комнату, слева его нетронутая кровать, как будто на ней и не спал никто, чистая столешница массивного стола, все такое же мягкое кресло и сундук стоящий прямо под иллюминатором, над которым красовались часы, повешенные Джонсоном, так давно. Стол с огромной столешницей, на которой все также лежала огромнейшая карта Вест-Индии. И линии, проведенные когда-то Эдвардом, также остались и стали намного рельефнее.

Юноша подошел к шкафу, со стеклянными вставками в дверцах и раскрыл их.

— Пусто. Да, у меня и было пусто. Нужно наполнить эти полки книгами, у меня всего три сейчас. Из библиотеки Майта возьму, когда-нибудь. — капитан закрыл дверцы и развернулся к тумбе. — А там я всегда хранил, как мне помниться, свои щитки, что сейчас на мне. — Эдвард прошел к столу с огромной картой Вест-Индии. — И тут все так же, как и было десять месяцев назад. Даже грустно, что Палмер ничего не поменял. Мое логово не стоит даже твоего внимания? — поднялся по ступенькам и подошел к своему когда-то любимому рабочему месту. — Воспоминания. Будто бы в другой жизни это было. — и вспомнились картины его записей.

В этот момент в капитанскую каюту входит еще не до конца проснувшийся Оливер, держа в руках маленькую тряпочку, иглы и коробочку с сажей.

— Чего так рано? — зевая от усталости, еле-еле проговорил Нортон, что был одарен первыми за день лучами солнца.

— Нужно. Да не переживай ты так, сегодня ничего не предвидится — я буду отсыпаться.

— Как хорошо. Я-то думал мы начнем форсированное нападение на «Бриллиантовых». — лекарь прошел вглубь каюты, положил на рабочий стол коробочку с сажей и тряпкой протер одну из игл.

Эдвард уселся на стул, который всегда стоял перед столом, и положил руки на стол костяшками вверх.

— Что бить будем и где? — расслабленно произнес Оливер, чуть вдыхая запах спирта.

— На кисти левой руки, под костяшками, на внешней стороне. И бить будем Кракена, его лицо с такими горящими глазами и парой толстых щупалец. А на правой руке в том же месте скрещенные шпаги, такие же, как и на флаге нашем, если помнишь.

— Помню. — никогда не стоит ставить под сомнение память этого блондина.