Воспоминания мёртвого пилота

Собещаков Юрий Михайлович

– В штаб, Михал Николаич. В штаб. С каждого самолёта из восемнадцати имеющихся. С каждого полёта, с каждого часа пребывания их в облаках.

– Здорово транспортники устроились, - прокомментировал мой рассказ контр-адмирал.

– Не жалуются, - ответил я.

– Значит, ты, летая на Ан-12-ом, в рыбном бизнесе участвуешь? Я правильно понял?
– спросил он ровным голосом, от которого мне стало немного не по себе.

– Нет.

– А откуда полторы тысячи долларов, которые ты дочке отдал несколько месяцев назад?
– он по-прежнему смотрел

на гавань, будто не хотел своим строгим взглядом оттолкнуть меня.

– Деньги пришли совсем неожиданно и с другой стороны, - ответил я и коротко рассказал ему о полёте с бизнесменами и их грузом.

– Будь осторожен с этими ребятами, - с тревогой в голосе произнёс он.
– У них в штабе авиации всё куплено. Если заподозрят тебя в нечистой игре, то убить может, и не убьют, а подставят так, что завтра же окажешься на гражданке, и никакой тесть тебе не поможет. Дружба дружбой, а большие деньги дороже.

Помолчав несколько минут, как будто решаясь начать новую тему разговора, контр-адмирал продолжил:

– Ты бы лучше на международные полёты выходил. Деньги примерно те же, а риска значительно меньше. Опять же, моральная сторона вопроса почище будет. Так ты сам у воров украл, а так тебе родное государство по ведомости выдаст.

– Так ведь не пускают меня за границу, Михаил Николаевич.

Что, врагов слишком много нажил?

Не очень много, но из влиятельных.

– И кто же в твоём полку не любит такого "орла"?

– Прежде всего, замполит, подполковник Скворцов Леонид Иванович.

– Он на чём летает?
– тесть проявил к моей проблеме живой интерес.

– На АН-12, штурманом экипажа.

– А икрой ваши экипажи где обычно загружаются?

– В Елизово и Ленино на Камчатке, и в Леонидово на Сахалине.

– Оба камчатских аэродрома расположены в глубине полуострова, а вот сахалинский лежит почти на побережье. Он находится в зоне, которую, подчинённая мне бригада береговой обороны, защищает от вторжения с моря. У меня там и в рыбной инспекции и в прокуратуре есть хорошие знакомые. Ты мне позвони, когда твой замполит соберётся лететь через Сахалин за Урал.

После этих слов он надолго замолчал. Зная характер своего тестя, я понял, что разговор о делах окончен. В кабинет, постучавшись, вошли жена и тёща.

– Миша, - обратилась к контр-адмиралу Валентина Геннадьевна, - не пройтись ли нам по набережной? Погода для прогулки до морского порта и обратно просто прекрасная.

– Молодёжь, вы с нами?
– хитро улыбаясь, спросил Михаил Николаевич.

– Оставь их в покое. Не видишь, что ли, как дочь покраснела? Иди, одевайся, пусть дети отдохнут наедине.

– Так их, если оставить, то они скорее устанут, чем отдохнут, - сказал тесть, направляясь к платяному шкафу за прогулочными брюками и лёгкой курткой.

– Прибереги свои флотские шутки для матросов и мичманов, - заступилась за нас мать Оли.

Они собрались и, наконец, ушли. Я подошёл к жене, обнял её хрупкие плечи и сказал:

– Родная моя, как я по тебе соскучился.

Подхватив её одной рукой за

талию, а второй под колени, унёс в комнату, служившую Ольге и кабинетом и спальней.

Глава 21

Удобного случая подставить под удар подполковника Скворцова пришлось ожидать около месяца. Задание экипажа заместителя командира полка по лётной подготовке подполковника Малышева, как нельзя лучше отвечало условиям приобретения и дальнейшей реализации крупной партии рыбы. Им предписывалось забрать на Сахалинском аэродроме Леонидово двадцать ящиков с неисправными деталями противокорабельных ракет и развезти их по заводам-изготовителям. В полётном листе значились три машиностроительных центра России, расположенные вдоль Уральских гор: Челябинск, Свердловск и Пермь. Расчётное время командировки - семь дней.

Экипаж, штурманом в котором летал наш замполит, за два с половиной часа покрыв расстояние от Артёма до острова Сахалин, готовился к дальнейшему перелёту по маршруту Леонидово-Свердловск.

Бортовой техник самолёта надёжно укрепил между военными ящиками двести килограммов кетовой икры и полторы тонны горбуши. Леонид Иванович пересчитал бочки, расплатился с местными рыбаками и вышел покурить у трапа самолёта. С командно-диспетчерского пункта подъехал на УАЗике приехал командир. В руках у него был полётный лист. На нем стоял синий штамп "ВЗЛЕТ РАЗРЕШЕН" и крючковатая неразборчивая подпись дежурного по аэродрому. До запуска двигателей оставалось пятнадцать минут., Подполковник Малышев остановился возле замполита и достал сигареты. Руки его мелко дрожали и он сломав две спички попросил прикурить от сигареты Скворцова. Замполит достал из кармана зажигалку и спросил командира:

Ты чего?

Что-то сердце ноет, - ответил Малышев.

Пить меньше надо.

– Это не от водки. Я сколько бы не выпил сердце никогда не щемило. А сейчас так неприятно на душе. Предчувствие какое-то.

К самолёту подъехала черная "Волга". Из неё вышли четыре человека. Водитель задним ходом отъехал под хвостовое оперение, а два офицера военной прокуратуры и два представителя рыбной инспекции предъявили свои документы Малышеву.

Подполковник сплюнул на бетон сигарету, повернулся к Скворцову и сказал:

Вот, Леня, почему сердце ныло. Понял?

В течении двух часов, на которые был задержан вылет самолёта, незаконно вывозимый с Сахалина рыбный груз был выгружен на бетон стоянки, и составлен протокол о конфискации икры и рыбы. Кроме этого, старший проверочной группы пообещал устроить крупные неприятности всем участникам этого бизнеса после возвращения экипажа на родную базу.

Пока подполковник Малышев был в командировке, подготовленные сахалинской прокуратурой документы поступили в военную прокуратуру гарнизона Артём.