Война и люди (Семнадцать месяцев с дроздовцами)
Шрифт:
– ...а где запастись? Вот и сидят голые. Но идемте в женское. Я покажу вам наших бывших сестер. И мы пошли вверх по лестнице.
– ...И он подошел... И он сказал... Берта!
– сказал: Берта!!
– сказал: Бер-та!!!
– сказал...
А другая, тоже бритая, тыкая в стену указательным пальцем:
– Покажите мне, покажите мне, покажите мне!..
– Не можешь?! Уже не можешь?!
– кричала с койки третья, яростно раздвигая промежность ладонями.- Не можешь?!
– Тяжелые, круглые ее груди плескались
И вдруг поток диких ругательств хлынул и закружился по палате.
Я быстро отступил к дверям.
Женские голоса за дверью все еще звенели. Поджидая сестру, я подошел к окну.
За окном, опрокинув гроба возле деревянного домика, из всех улочек и переулков выезжали на площадь все новые и новые обозы.
– Pour faire une omelette, il faut casser des oeufs,- сказала, выходя из палаты, сестра фон Нельке.- Вы понимаете по-французски?..
Хотелось назад. В палату № 2. Лечь. Уйти с головой под подушку...
– Последние дни... Да, чувствуется!..- сказал навестивший меня Ващенко.- Зайдем, что ли, ко мне. Жена нездорова... И тревога... И боюсь чего-то... И кокаина нет... Зайдем?
Я удивился.
– Ты женат, Марк?
– А как же!.. Давно уж...
Ващенко жил сейчас же за кладбищем.
В комнате у него было пусто. Стол. Венский стул с просиженным, соломенным сиденьем. На кровати, лицом вниз, лежала жена Марка, молодая женщина с шапкой золотых, путаных волос.
Когда мы вошли, она даже не приподнялась.
– Марк, ты?
– Я, Варя...
Варя подняла голову. Лицо ее было заплакано.
– Что случилось?
– шепотом спросил я Марка. Но Варя меня услыхала.
– А вам какое дело?
– крикнула она.- Это еще кто?.. Марк!..
Я смутился.
– Ах, Варя, офицер это...
Варя повернулась ко мне спиной.
Марк сидел на краю стула и, положив руку на стол, барабанил пальцами.
Сквозь грязное окно струилось солнце. Оно падало на графин с водой и расплескивалось на столе золотыми брызгами. На столе лежала корка хлеба с затверделыми на ней следами зубов.
Я выкурил одну папиросу. Скрутил вторую... Наконец, встал.
– Пойду.
– Иди!..- крикнула мне вослед Варя. На лестнице меня нагнал Марк.
– Не сердись!..- Он положил руку на мое плечо.- Видишь ли... жена расстроена... Уж ты, знаешь... прости. Видишь ли... отца у ней... выпороли...
– Выпороли? Отца? Кто?..
Марк опустил руку и взял меня за пояс.
– Эх!.. Ну, понимаешь... она из крестьян. Отец у ней - мужик... Самый настоящий... Да к тому же...- ну как тебе сказать?..- он понизил голос до шепота.- Ну, из большевиствующих, что ли... Понимаешь?.. Ну вот... Ну вот и накрыли... И перед всем селом... Земляка она встретила. Ставропольского...
На минуту Марк замолчал.
– А она... весь день сегодня: ты!., ты!..
– вдруг закричал он.- Черт нас дери! Заехали лбом в кашу! Эх, нюхнуть бы!..
Я дал ему несколько пестрых бумажек.
На улицах было тревожно. В темноте на всех углах толпились офицеры.
– Платнировская взята... Это правда?
– Говорят, уже и Пластуновская.
– И сами!.. Сами виноваты!
– истерически взвизгнул в толпе чей-то женский голос.- Оставьте!.. Я имею право! Оставьте!.. Я жена офицера. Я... я!..
Из-за кладбища налетел ветер. Ветер смял ее слова.
– Значит, эвакуировать будете, сестра Нельке?
– спросил я на следующее утро.- А когда?
– Распоряжение еще не приходило... Но очень скоро!..
Чтоб чем-нибудь убить тревожный день, я еще с утра пошел к Марку.
Марк сидел на подоконнике. На кровати, как и в первый раз, спиной кверху лежала Варя.
Глаза Марка были широко открыты. Зрачки расширены. Он был вновь под кокаином.
– Бои идут под станцией Динской. Что делать думаешь, Марк?
Марк смотрел через мое плечо.
– Слушай, дай деньги...
– Вы!
– закричала с кровати Варя.- Ни копейки не давайте!.. Я три дня... три дня... А этот... этот... Марк быстро ко мне пригнулся.
– ...ей хлеба, а мне...
– Не смей! Варя вскочила.
– Не смейте!
– крикнула она еще громче, сверкнув глазами из-под упавших на лицо волос.
Сдвинув со лба фуражку, я вышел на лестницу. На лестнице вздохнул.
"Нет, с ним ни о каких планах не потолкуешь!.." - думал я, уже с хлебом в руках вновь подымаясь по лестнице.
"Отдам и сейчас же пойду..."
На лестнице я встретил Марка. Он бежал вниз, пряча что-то под шинелью.
– Марк! Марк!
Но Марк уже был за дверью.
Вари в комнате не было. Она вошла, когда я положил хлеб на стол и думал уже уходить.
Не застав мужа, она быстро нагнулась, посмотрела под кровать и вдруг бросилась на подушку.
– Мерзавец! Негодяй!.. Так и знала!.. И туфли... Господи!.. Пронюхает!.. Всё... всё пронюхал!..- Варя плакала, как ребенок, вздрагивая всем телом. Ноги ее, в рваных и грязных чулках, беспомощно свисали с кровати.
– У-нес!.. У-унес!..- уже тихо всхлипывала она.- Последнего лишил... на улицу выйти... продаться...
Ее золотые волосы поползли с подушки на одеяло. С одеяла под кровать. Под кроватью стояла изношенная пара сапог. Несколько золотых прядей упали на голенища...
В палате меня встретил Костя.
– Не слово, а сила... Не мы, а Бог...
– И вот его императорское величество...- Полковник поднял голову.- Так точно!.. А в это время... К церемониальному маршу!..- вдруг закричал он.Поротно!.. На одного линейного дистанцию... Первая ро...