Война сердец

Darina Naar

Эстелла, в конце концов, заметив столь повышенное внимание к своей персоне, показала сестре язык. Но её удивляло, что Мисолина никому не рассказала об их драке. Это насторожило Эстеллу, ведь сестрица всю жизнь ябедничала; подлость и стукачество в ней заложены с колыбели.

Два часа спустя, Эстелла, лежа в постели, заснуть не могла — вращалась и вращалась, будто под простынь ей насыпали фасоль. Чувства к Данте оказались слишком, слишком глубоки. Какая-то неведомая сила затягивала её в омут, и этим омутом были его глаза. Сапфировые, сияющие, по-кошачьи хищные. Неужели она влюбилась? Но ведь она мечтала об этом! Это и есть та любовь, о которой она грезила во сне и наяву. Так вот, что чувствуют, когда влюбляются: блаженство, и страх, и счастье — всё одновременно! Часы пробили пять утра, а Эстелла так и не сомкнула глаз. Сидя на постели, кутаясь в длинную ночную рубашку, она обнимала себя за ноги и улыбалась темноте. Она влюблена! Влюблена в Данте! И почему же она раньше не поняла, что он предначертан ей судьбой? Ждала, воображала, мечтала, а ведь она давно его встретила, своего принца из сказки. Он жил в её сердце с момента, когда она увидела его рисующим узоры на воде. Данте... Её Данте... Протянув руку, Эстелла нащупала графин на туалетном столике — хотела налить воды, но графин был пуст. Делать нечего, придётся идти вниз. Девушка обулась, взяла свечу и вышла в коридор. Держась за перила, спустилась по лестнице, добралась до кухни и застыла на пороге. Нет, там не было приведений, но Эстелла не ожидала в четыре утра стать свидетельницей такой сцены. Дядя Эстебан, усадив Либертад на стол, жадно целовал её в губы. Та обвивала руками его за шею. Поглощённые поцелуями, Эстеллу они не заметили.

А девушка не знала что делать: убежав, притвориться, что ничего не видела, или войти и спугнуть парочку. В конце концов, она хочет пить! Эстелла молча смотрела на любовников. Она никогда не видела поцелуи в живую, только читала о них в книгах. Тот раз, когда её поцеловал Аарон, не в счёт. Эстелла хотела забыть о своём неудачном первом опыте. Но, может, ей было неприятно, потому что она не любила Аарона? А если бы любила? А если бы её поцеловал Данте, вот так, в губы? Что бы она почувствовала? Разум затруднялся ответить, но сердце и воображение уверяли: она бы испытала нечто невероятное. От таких мыслей щёки Эстеллы залились румянцем. Решив всё-таки обнаружить своё присутствие, она кашлянула. Либертад и Эстебан вздрогнули, мгновенно отпрянув друг от друга. На их лицах читался испуг. — Ах, сеньорита Эстелла, это вы! Вы нас напугали, — Либертад перевела дух. — Я хочу пить, не обращайте на меня внимания, — Войдя в кухню, Эстелла зачерпнула графином воду из бочонка. — Ну вот и всё, я ухожу. — Но ведь вы никому не скажете чего тута видели, правда? — с надеждой спросила Либертад. — О чём ты, Либертад? Я ничего не видела. Я ужасно хочу спать, и у меня слипаются глаза. Хихикая себе под нос, Эстелла вернулась в комнату, выпила прохладной воды и уселась на кровать, прижимая к себе подушечку, наполненную лебяжьим пухом. Ясно одно: она влюблена в Данте, как Либертад влюблена в дядю Эстебана. И это здорово! Да и в её случае всё намного проще: у Данте нет ни жены, ни невесты. Громкий стук вывел Эстеллу из оцепенения. Вскочив, она подбежала к окну. Распахнула его. В комнату смерчевым вихрем ворвалась чёрно-алая птица. Янгус — птица Данте! Откуда она здесь? Сделав круг по комнате и бросив Эстелле записку, Янгус села на туалетный столик, сбив крыльями несколько пудрениц и скляночек с духами. Эстелла, развернув записку, посветила на неё свечой и прочла: «Эсте, я знаю, что ты сердишься, но, пожалуйста, прости меня. Давай встретимся и поговорим. Напиши ответ и отправь его с Янгус. Данте». Встретиться? Он просит о свидании. Так сразу? Ведь всего два дня прошло. Хочет ли она его увидеть? Конечно хочет! Но... Эстелла мысленно вообразила их встречу с Данте. Что она скажет, когда он спросит, почему она сбежала? У неё нет ответа на этот вопрос.

Увидеться с ним сейчас, именно сейчас, когда она осознала, что влюблена в него... Нет, нет, она же умрёт со стыда! Она ни за что не признается ему в любви первая. А если Данте её не любит, считает просто подругой? Нет, она не станет вешаться к нему на шею!

Янгус, сливаясь с темнотой, пощёлкивала клювом. Эстелла взяла перо и чернила и вывела на обратной стороне записки Данте: «Я не приду». Отдав пергамент птице, она выпустила её в окно. Надо собраться с мыслями, пока она не натворила глупостей. Нельзя встречаться с Данте на эмоциях, нельзя!

Злость и досада, горящие в сердце Данте, испарились, как только он получил ответ от Эстеллы. На смену им пришло отчаяние. Ну почему? Почему она не хочет его видеть? Ведь он извинился в записке, а Эстелла ответила так сухо, будто они чужие друг другу. Остаток ночи Данте бродил по берегу. Итак, наступил понедельник, а поездка в город, на которую он так рассчитывал, не принесла результатов. Всё ещё больше запуталось. Эстелла не хочет с ним встречаться, ну и пожалуйста. Он как-нибудь это переживёт. Не нужна ему любовь! Влюблённый человек одержим, не способен здраво мыслить. К чёрту любовь! Он вернётся в «Лас Бестиас» и забудет Эстеллу. Как только на небосводе появились признаки рассвета, Данте оседлал Алмаза и пустился в путь. Янгус летала рядом; то пикировала к самым облакам, то опускалась так низко, что цепляла когтями за кусты.

До конца ночи Эстелла не сомкнула глаз, размышляя, правильно ли она сделала, ответив отказом на попытку примирения Данте, да ещё в такой категоричной форме. Но если бы она пошла на свидание, она бы не сдержалась: повисла бы у Данте на шее и призналась в любви, как на духу. Но она всё-таки воспитанная сеньорита, аристократка, и не может вести себя, как плебейка. Даже Либертад не сразу закрутила с дядей Эстебаном. Их история продолжается уже много лет, а в активную фазу вступила лишь недавно. Эстелла знала об этом из писем бабушки. Либертад Берте нравилась, несмотря на её тёмный цвет кожи. Но она была не столько за Либертад, сколько против Хорхелины, которая, по её мнению, испортила жизнь Эстебану, сделав из него подкаблучника. Маленькой Эстелла не понимала, почему же дядя не бросит Хорхелину и не женится на Либертад, но повзрослев многое поняла. Развод исключён — церковь и общество не одобрят. Единственный способ избавиться от Хорхелины — овдоветь. Тогда Эстебан будет вправе развлекаться, с кем угодно: со служанкой, с проституткой, хоть с кикиморой — вдовца-мужчину за это не осудят. Если, конечно, он во всеуслышание не объявит женщину с низким происхождением своей женой. Но зачем же дядя женился на Хорхелине? Уж точно не по любви. А раз так, то и жаловаться ему грех, он сам виноват. Эстелла не могла больше лежать в кровати и спустилась вниз. Поутру в доме царило воистину сонное болото. Роксаны и Мисолины не было — они никогда не вставали рано, нежась в кроватях или прихорашиваясь в будуарах [4] до последнего, и являлись непосредственно к завтраку, а Арсиеро, сидя в кабинете, занимался бесконечными документами. Первым, кого Эстелла встретила в гостиной, был дядя Эстебан. Вид его, странно взъерошенный, девушку озадачил. Дядя всегда тщательно за собой следил, но сегодня он застегнул жилет не на те пуговицы и надел на ноги разные ботинки. Дядя Эстебан пил виски, шальным взглядом осматривая округу. — Доброе утро, дядя, — Эстелла сдержала смешок. Наверняка, после того, как она вчера ушла с кухни, у поцелуев было и продолжение. — А? Что? Ах, Эстелла, доброе утро. Что-то вы рано сегодня... — выдавил Эстебан растерянно. — Да, не спалось. — Ммм... Разговор явно не клеился и Эстелла решила оставить дядю в покое. Она отправилась в кухню и уже издали услышала голос Берты, вопящей на всё правое крыло дома: — Лупита, чего ж ты тупая-то такая? Прежде, чем резать листья кактуса, надо было вытащить из них иголки!

— П-простите, м-м-мадам, ну я же н-не з-з-знала! Я н-н-никогда н-не готовила ка-кактусы, — заикался в ответ гнусавый голосок.

— Балда, вот ты кто! Это, между прочим, вкуснятина! — Здравствуйте, бабушка, — поприветствовала Эстелла. — О, здравствуй дорогая! Чего-то ты рано сегодня. — Так вышло. Наверное, это всё из-за впечатлений. Я же вернулась домой. А что вы делаете, бабушка? — Вот, учу Лупиту готовить Нопалес Рейенос [5]. Это мексиканское блюдо, вкуснейшее! — Д-да, — заныла Лупита — пухленькая негритянка в белом фартуке. — Из к-кактуса к-колючего. У не-него иг-голки дли-длиннее м-моих п-пальцев. Я в-вся ис-исцарапалась. М-могли б-бы взять к-кактус, у к-которого н-нет к-колючек. — Не умничай! — оборвала Берта. — Не все кактусы съедобны. А опунция [6] ещё и вкусная. Прежде, чем резать кактус, надо было вытащить иголки, ты сама виновата! — Бабушка, а зачем кактусы? Может Лупита всё же приготовит завтрак? — вмешалась Эстелла. — А то он не за горами. — Так она и готовит завтрак. — О, если мама узнает, что на столе блюдо из кактусов, она будет кричать, что её хотели отравить, — Эстелла хихикнула. — Даже и не поймёт. А то и язык проглотит! — Берта наморщила нос. — Блюдо — пальчики оближешь! Кстати, дорогая, я бы хотела с собой поговорить. — Вот как? — Эстелла напряглась. А вдруг бабушка что-то знает про Данте? Хотя откуда? Только если она ночью видела птицу... — О чём же, бабушка? — О Мисолине. — О Мисолине? — Да, давай-ка присядем. А ты, — Берта обернулась к Лупите. — Извлеки колючки, помой листья и нарежь тонкими пластинками. — Д-да, м-мадам. Эстелла уселась на стул. Берта, кряхтя, примостилась напротив. — Так что там с Мисолиной, бабушка? Если честно, мне не хочется о ней говорить. — Мне не нравятся ваши отношения с сестрой. Почему вы вечно ссоритесь, дорогая? Дерётесь, оскорбляете друг друга. Почему ты, к примеру, её вчера побила? — Потому что она заслужила. Она наговорила мне гадостей! — Но Мисолина утверждает, что это ты виновата. — О, да, конечно! — Эстелла закатила

глаза. — А когда я не была виновата? Она меня ненавидит. Она мне завидует, а я защищаюсь. Или, по-вашему, я должна терпеть оскорбления? Мисолине кажется, что меня любят больше, чем её. И она бесится, хотя это неправда. Мама никогда на неё не кричит и всегда ставила и ставит её мне в пример. Мама меня любит меньше, чем Мисолину, но Мисолине всё мало. Она больная. У неё паранойя. — Зачем же так говорить о сестре, дорогая? — укоризненно сказала Берта. — Да, Мисолина капризна, но она не плохая. Ты преувеличиваешь, Эстелла. Просто Мисолина утончённая натура, вы разные, поэтому не находите общий язык. — Вы тоже считаете, бабушка, что она вся такая утончённая, а я хабалка, да? — Конечно, нет! — Я тоже умею вести себя в обществе, но, в отличие от Мисолины, я не нападаю с оскорблениями, когда никто не слышит. И на людях не прикидываюсь ангелочком. Двуличная крыса, вот кто она! — выплюнула Эстелла. — Вот видишь, чего ты делаешь, Эстеллита. И это вместо того, чтоб с сестрой поговорить, наладить с ней отношения... — Наладить отношения? — кипя от ярости, Эстелла вскочила на ноги. — Поговорить? С ней нельзя разговаривать! Это невозможно, бабушка! У неё, что не слово, то яд. Я не собираюсь с ней налаживать отношения! Самое лучшее, что можно сделать, — держаться от неё подальше. Я думала вы хотите сказать мне что-то важное, бабушка. Про Мисолину я разговаривать не хочу. Она меня раздражает! Она меня достала! Терпеть её не могу! Подхватив юбку, Эстелла выбежала из кухни. Берта проводила её взглядом, потом переключилась на Лупиту. — Ну, чего ты застыла? — Я в-всё с-сделала, м-мадам. — Тогда клади листья кактуса в бульон и вари их! Занимайся делом, хватит шпионить!

Данте скакал во весь опор и загнал беднягу Алмаза так, что с того пот катился градом, когда они добрались до «Лас Бестиас». Окна и двери в доме были распахнуты настежь, шкуры с верёвок убраны, а всегда бегающие по двору куры, утки, гуси и индюшки заперты в курятнике. На бревне сидел Клементе и лопал плод маракуйи, выплёвывая косточки себе под ноги. Он взглянул на Данте исподлобья, не произнеся ни слова. Данте, так же молча, бросил не менее дружелюбный взгляд, снял с Алмаза седло и принялся обливать его водой, черпая её ковшом из стоящей рядом бочки.

— Зря ты возишься с лошадью, — подал голос Клем. — Лучше б шёл сам мыться да переодеваться. — Почему это? — К тебе сегодня невеста пожалует. — Чего? — от неожиданности Данте вместо Алмаза вылил воду на себя. — Родители пригласили в гости Пию Лозану и её отца. — А я тут причём? — Хотят тебя свести с ней. Сам не знаешь что ль? — ЧЕГО? — Данте остервенело шмякнул ковшик в бочку, разбрызгав воду. — Кто их просил? Что за цирк? Клем пожал плечами. — Можно подумать, ты впервые слышишь, что мама хочет вас сосватать. — Но я этого не хочу! Не хочу!!! Чёрта-с два! Если бы я знал, я бы сюда сегодня не вернулся! Лучше б остался спать на улице!!! — Данте был вне себя. В ярости он пнул каблуком рядом стоящее корыто. Оно отлетело в сторону. — Чего ты бесишься? Успокойся, — примирительно сказал Клементе. — Криками всё равно ничего не исправить. — Я НЕ ХОЧУ!!! — заорал Данте во всё горло. Клементе едва успел заткнуть уши. — НЕ ХОЧУ ЖЕНИТЬСЯ НА ПИИ ЛОЗАНО И НИКТО МЕНЯ НЕ ЗАСТАВИТ!!! Я НЕ ВЕЩЬ!!! Я НЕ ПОЗВОЛЮ СОБОЙ РАСПОРЯЖАТЬСЯ!!! И Я НЕ БАРАН, ЧТОБЫ ЗА МЕНЯ РЕШАЛИ ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ!!! Данте больше собой не владел: с кончиков волос сыпались искры, а пальцы дымились. Клементе, увидев это, подошёл к нему и обнял за плечи. — Успокойся, — внушал он. — Успокойся, кому говорю! Если родители увидят твои волшебные штучки, у них будет шок. Тебя ж не заставляют прямо сейчас идти к алтарю. Они всего лишь придут знакомиться. Не понравится, никто не заставит тебя жениться. У Данте аж слёзы на глазах выступили от обиды. Разумом он понимал, что Клементе прав — ничего не случится, если он познакомится с этой Пией, но вероломство Каролины и Гаспара убивало его наповал. Как так можно? Втихаря, у него за спиной, сводить его с девицей, которая ему сто лет не нужна. Ну что за люди? Пытаясь совладать с эмоциями, Данте зачерпнул воду из бочки и вылил ковшик себе на голову. — Значит, ужин? Ладно, — прошипел он хрипло. — Я им устрою! Я сделаю так, что эта Пия Лозано сама отсюда сбежит! Он развернулся и, гремя шпорами, вошёл в дом. Янгус полетела следом. Комментарий к Глава 9. Последняя капля -----------------------------------

[1] Асадо — популярное блюдо из жареного мяса, распространённое в Аргентине, Боливии, Чили, Колумбии, Эквадоре, Парагвае, Перу, Уругвае и Венесуэле.

[2] Тарт — открытый пирог из песочного теста, замешиваемого без соли или сахара. Начинкой для тартов служат овощи, мясо, рыба, заливаемые сливочно-яичной массой.

[3] Национальный Конвент — законодательный орган во время Великой французской революции 1792—1795. 4 февраля 1794 года во Франции был принят закон об отмене рабства на территории всех французских колоний.

[4] Будуар — комната, принадлежащая женщине, гардероб или спальня.

[5] Нопалес Рейенос — мексиканское блюдо из листьев кактуса, нечто вроде голубцов.

[6] Опунция — съедобный кактус, один из самых крупных, с сочной мякотью и очень крупными колючками.

====== Глава 10. Пия Лозано ======

Данте лежал клубком на кровати, вновь ощущая себя мальчиком, которого все обижают. Этот дурацкий ужин стал последней каплей и выбил его из колеи, попросту доконал. Сейчас ему хотелось одного — завыть. Ну что они привязались? Не нужна ему эта девица! Никто, никто не нужен, кроме Эстеллы. А Эстелла видеть его не хочет.

Данте долбанул кулаком в стену. Янгус слетела с насеста и теперь гуляла по нему, прорывая когтями ткань его рубашки и громко хлопая крыльями. Когда юноша перевернулся на спину, птица устроилась у него на животе. Данте погладил её по грудке. Всегда Янгус приходит к нему на помощь. Самая верная его птица. Янгус никогда не предаст его, в отличие от людей. Даже Гаспар и Каролина, которых он любил и расположение которых боялся потерять, поступают с ним подло. Втюхивают ему ненужную невесту. Что же делать? Что? И тут Данте осенило. По посёлку ходили слухи, будто Пия Лозано положила на него глаз, но мало ли что говорят. Лично они не знакомы и такую влюблённость легко победить — надо, чтобы девица в нём разочаровалась. А вдруг она обратит внимание на Клементе? Было бы здорово! Эта новая идея захватила Данте так, что он позабыл об Эстелле. И как он раньше не додумался? А что, Пия — девчонка скромная, симпатичная, а Клементе надо отвлечь от шлюхи из «Фламинго». Он убьёт двух птиц одним выстрелом — избавится от потенциальной невесты и образумит Клементе. Наверняка Клем увлекся Лус, потому что не встречал нормальных женщин. Но вдруг он влюбится в Пию? И вот наступил вечер. Стол уже был накрыт, а Каролина с Гаспаром встречали гостей у входа. Когда Данте пришёл, все сидели за столом. — Добрый вечер, — поздоровался он. Клементе, взглянув на него с опаской, удивлённо приподнял брови — на лице Данте играла улыбка. — Мы только тебя и ждём, детка, — Каролина буквально цвела, рассыпаясь в любезностях. — Знакомьтесь. Это Данте — наш младший сын. А это сеньор Анхель Лозано с дочерью Пией — наши дорогие соседи. — Приятно познакомиться, — Данте, кивнув Пии, пожал руку её отцу, аи присел рядом с Клемом, аккурат напротив гостей. Анхель Лозано — низкорослый и очень полный мужичок, одетый в белую рубаху и безразмерные штаны — показался Данте каким-то нелепым. Пия Лозано — кареглазая девица в цветастом платье и с пепельно-русыми волосами, заплетёнными в косу, — смущаясь Данте, опустила глаза в тарелку и рассматривала лежащие на ней тушёные бобы с бараниной. На вкус Данте Пия была недурна собой, но простовата. И ещё у неё были некрасивые пальцы с обкусанными ногтями. Данте, предпочитающий ухоженные женские пальчики, поморщился. Клементе вёл себя тихо и под стать Пии не произносил ни слова, уплетая поданное Каролиной блюдо. — Ох, я так рада, что вы заглянули к нам на ужин! — лезла из кожи вон Каролина.— Мы знакомы почти со всеми соседями, но с вами как-то не довелось. — Это потому что мы приехали в «Лас Бестиас» недавно, — объяснил сеньор Анхель. — Мы мало с кем общаемся, особенно дочка. Я-то, конечно, выхожу на люди, а вот Пия сиднем дома сидит. Подруг у ней нет, только вот в церковь ходит да на речку белье стирать. Очень уж скромная она у меня. — Ну что вы, сеньор Анхель, это замечательное качество! Сейчас некоторые особы ведут себя совершенно недопустимо. А Пия такая красавица и такая воспитанная, набожная, — на все лады расхваливала девицу Каролина. — О, она наверняка станет прекрасной женой и матерью! В будущем. — Да уж, в этом я не сомневаюсь, — подтвердил сеньор Лозано. — Да вот боюсь, как же она выйдет замуж-то, ежели она такая нелюдимая? Она ж дома сидит и сидит всё время. Её никто и не видит из женихов-то. — Уверена, вы ошибаетесь, — продолжила Каролина. — Скромную и такую красивую девушку грех не увидеть. Все в посёлке знают, что Пия — настоящий ангел.