Возвращение к людям
Шрифт:
— Шельма… — Тома пыталась ее урезонить.
— А это — Аптекарь. А, вы его уже видели? Гнусный тип… Трех девушек уже заманил в лапы Святоши! Ну да отольются ему их слезы…
— О чем она?
Тома вполголоса ответила:
— Аптекарь подпаивает девчонок какой-то дрянью, после чего они полдня ходят, как чумные… Святоша, хоть и болтает на всех углах о своей святости, но не прочь переспать с кем ни будь, в удобный момент. Но свидетелей не любит, вот и договорился с этим ублюдком, чтобы он ему девушек доставлял… Ну а те потом даже не помнят
— А ты откуда знаешь?
Тома опустила глаза вниз…
— Знаю…
Шельма, нахмурившись, показала на высокого и слегка сутулившегося парня.
— Твердый утес. Этому кличку тоже ваш приятель, Сова, придумал. Я-то, понятно, почему Шельма! А он? Все говорят, что этот тронутый индеец, дает такие имена только достойным! Чего достойным?
— Чего достойным? — к нам приблизился Док и, услыхав последнюю фразу девушки, переспросил еще раз: — Что тут у вас? Диспут? А то я слышу, вроде, как о высоких материях разговаривают! Кто-то, чего-то там, достоин…
Шельма довольно грубо его прервала:
— Вам, Док, вечно что-то слышится. И что надо, и что не надо! Только нет тут высоких материй! Обсуждаем с новичками одну прозу, если хотите… Вечные вопросы — с кем трахаться! Где трахаться и как трахаться!
Тома толкнула подругу в бок, но Шельма, и без того взвинченная нашим предыдущим разговором, отбросила ее руку.
— Отстань! Что думаю, то и говорю! Тоже мне, элита общества… Все мы сейчас стали одинаковые, в одном дерьме плаваем! А страуса из себя корчить
— много ума не надо! Это на словах все такие благородные, а стоит вот этому ублюдку, кого-то потащить в кусты за волосы, и где все? Это проще всего — ничего не слышать и ничего не видеть… Не Док ты, а… страус!
Доктор довольно невозмутимо прореагировал на ее слова, спокойно ответив:
— А ты что хотела, чтобы немедленно собрался какой-то общий совет и вынес этому, как ты говоришь, ублюдку, порицание? В связи с чем? Вас сейчас столько — сами любого мужчину укротить сможете! Если желание, конечно, появиться. Да только я не слышал о том, чтобы вы собирались кого ни будь наказывать, скорее, наоборот, визжать в кустах, видимо, приятнее!
Шельма стиснула зубы и, развернувшись, ушла прочь. Тома глухо произнесла:
— Зачем вы так, Док?
— Так — действительно. Зря. Но разве я не прав? Вы что, не можете это все прекратить? Что, мало девушек, которые строят Белому или Рябому глазки?
Думаешь, я не знаю, что она тоже побывала под ними? Тогда, в чем дело? Вас много, вы такие… все в себе уверенные! Соберитесь да отмахните ему яйца, а я, ручаюсь, со своей стороны, назад пришивать не стану! Но что-то не вижу охотниц лишиться такого производителя! А может, это не ваши подруги лезут к нему по ночам в землянку? Нравится, так понимаю… Понятно. Быстро же вы позабыли про тех, кто сейчас гниет под землей среди остатков зданий да домов. Ну, так тогда и не создавайте перед нашими гостями вид оскорбленной добродетели. Виляешь задницей перед мужиком — будь готова к тому, что он за нее
Я бросил тревожный взгляд на Нату. Моя подруга замерла и напряженно слушала тираду Дока. Нужно было вмешаться, пока не произошел взрыв…
— А если вы ошибаетесь?
— Не ошибаюсь.
Он почесал давно не мытую грудь заскорузлыми пальцами, под ногтями которых скопилась нечищеная грязь. Заметив мой брезгливый взгляд, он смущенно убрал руки за спину.
— Условия, понимаете ли… Неустроенность бытия.
— Условия? А как же вам доверяют… врачевать? Ведь я помню — вас здесь не зря Доком называют?
Он тяжело вздохнул и пожал плечами:
— Как… Так. Доверяют. Мастерство, оно и есть, мастерство. А ногти — это мелочи… Да и какой я лекарь — одно название. Ни инструментов, ни лекарств.
Тома с обидой вставила:
— Шельма не хотела с ним спать. Ее заставили!
Он сквозь зубы процедил:
— Да? А ты где была? Что ж на помощь не позвала?
Та отвела глаза и грустно произнесла:
— … А меня насиловал его приятель. Шельму держали за руки трое… А кто видел и слышал — те молчали. И так здесь поступают всегда. Когда в поселок приходят новые девушки, они ищут защиты и помощи, а находят только Святошу и его банду. Зато жители поселка живут в мире и согласии — все, как по его словам…
Она повернулась и посмотрела на меня с Натой.
— Все же, жаль, что вы вместе… Я не со зла, просто на одного настоящего мужчину меньше. Тебя никто не посмеет тронуть — пока он рядом. Настоящего мужика видно сразу — это не Аптекарь, не Трясоголов, не Липучка… Да и не вы, Док, уж извините. Смелых и надежных, почти что и нет.
— Почему вы не отомстили?
Вопрос Наты прозвучал глухо, но мы все услышали его очень хорошо! Глаза девушки горели мрачным огнем…
— А как? Нас всего двое. Это Док считает, что мы что-то можем. А с кем?
Шельма не в себе, из-за этого у нас мало друзей, а которые есть — бояться… Мы пришли в поисках лучшего, но теперь придется опять уходить. А куда? Где мы нужны? Кто нас ждет? Одни мы просто погибнем… Вот и выходит, что приходится или терпеть… или хоть со скалы в пропасть!
— Ты украл мою еду!
Пронзительный крик разорвал внешне спокойную обстановку стихийного рынка.
Моментально образовался полукруг, в центре которого оказались две пары: двое мужчин и две женщины. Мы, переглянувшись, подошли поближе — там что-то случилось, и я хотел узнать причину происходящего.
— Ты! Я видела, как ты прятал мою рыбу в свой мешок!
На молодого парня, нервно поджавшего губы, набрасывалась та самая женщина, которую Шельма назвала Каргой. Это была очень неопрятная старуха, одетая в рванье. От нее нестерпимо несло жуткой смесью тухлятины и гниющей рыбы.
Скорее всего, она, если и мылась, то, по меньшей мере, пару столетий тому назад…
Спутница парня бросилась на его защиту:
— Это ложь! Мы ничего не крали! А рыбу — выменяли у Аптекаря, на гвозди!