Возвращение к людям
Шрифт:
— Пусть этот… Из города!
Мне показалось, что это был голос Дока…
Индеец остановился свой взор на мне.
— Хао. Этот человек не нуждается ни в чем. Ему нет смысла лгать, и он проверит мешки Чернонога и Шейлы!
Я выступил вперед. Черноног посмотрел на меня и отступил назад, давая мне возможность развязать узлы. Краем глаза, я заметил, что визжащая до сих пор старуха сразу умолкла и принялась бочком отползать в сторонку, и сделал знак Нате. Она поняла меня и встала у нее на дороге, сурово промолвив:
— Жди.
Хоть моя девочка и
Грозный вид Наты, ее гневный взгляд устремленный на старуху, не предвещал той ничего хорошего, а рука, стиснувшая рукоять ножа, обещала немедленную расправу, в случае неповиновения… Я поразился — неужели здесь столь часты подобные стычки, что угроза применения оружия может восприниматься столь серьезно?
Сова сделал мне знак — я присел перед поклажей Чернонога. Узлы были замысловатые, и я просто вытащил свой нож и разрезал их у основания. После этого засунул руку в мешок. По напряженному лицу Совы было понятно, что даже если в них окажется то, что послужит обвинительным приговором охотнику, он станет его защищать, пусть и рискуя собственной жизнью! Мои пальцы наткнулись на холодную и скользкую чешую…
— Сыпь все на землю! Что попусту шариться? Пусть все видят!
Кричавшего сразу поддержала толпа. Пожав плечами, я посмотрел на
Чернонога, но тот, на удивление, был довольно спокоен. Я кивнул:
— Хорошо.
Из перевернутого мешка выпало шесть рыбин, длиной в локоть, связка полузаржавленных гвоздей, два рыболовных крючка и кожаный мешочек с наконечниками для стрел. Была еще какая-то мелочь, но мое внимание сразу привлекла рыба! Неужели обвинение старухи оказалось правдой? Черноног резко поднял связку в руке, не давая толпе взорваться гневными криками:
— Это то, что мы принесли на праздник Мены. Рыба получена у Аптекаря — по штуке, за каждый гвоздь! Пусть он подтвердит мои слова!
Вмешалась и Шейла:
— Вы решили обыскать нас. Не нужно обыскивать Каргу — обыщите Аптекаря.
Гвозди у него, он может их показать всем. Сравните их с этими и вы поймете, что мы ничего не крали.
— Эй, Аптекарь?
— А действительно, почему он молчит?
— Позовите его сюда!
Аптекарь, стремящийся скрыться за спинами, был вытолкнут на всеобщее обозрение. Святоша яростно посмотрел на него и опустил глаза. Тот угодливо улыбнулся монаху, презрительно — в сторону Карги, и со страхом — на прищуренный встречный взгляд Совы. Индеец сквозь зубы произнес:
— Скажи всем… Эти люди менялись с тобой сегодня? И, если да — то чем?
Он заюлил, но Сова словно пригвоздил его к месту суровым взглядом.
— Это… Да, наверное… Да, это, менялись…
— Что он бормочет? Кричи громче, Аптекарь!
— Да гвозди они предлагали… На рыбу. Вот.
По мужичку было видно, что он готов сквозь землю провалиться, лишь бы не отвечать на поставленные вопросы. Но Сова положил свою руку на его плечо, и тот сразу присел от страха, резко повысив голос:
— Я сам поймал рыбу и поменялся
— Мне не интересно, Аптекарь, сам ты ее поймал или нет. Ты менялся ею с
Черноногом?
— Ну, всего несколько штук. Так, мелочь… тощая и невкусная. А что, нельзя?
— Это та рыба?
Тот опустил глаза вниз, сделав вид, что внимательно изучает валявшую в пыли рыбу.
— Вроде, та… Кто его знает? Она вся одинаковая!
— Но менял?
— Ну, менял…
— С Черноногом?
Аптекарь неожиданно осмелел…
— А я помню? Дела мне больше нет, как всех чужаков запоминать? Черный он или желтый — все едино. Не знаю, может и не с ним!
Он неотрывно смотрел на Святошу — тот показывал ему сжатый кулак… Я встал у Аптекаря за спиной и провел ладонями по его грязной одежде. От этого тот даже присел, но я уже нащупал в складках его одежды горсть твердых предметов, в которых без труда опознал гвозди…
— Достань.
На миг воцарилась тишина…
— Да кто ты…
Я посмотрел на него так, что он захлебнулся на полуслове и сразу полез за пазуху… Гвозди были предъявлены собравшимся, и было видно, что они идентичны тем, которые валялись на земле, возле вывернутого мешка
Чернонога.
— Это мои… Мои гвозди!
Он что-то бормотал, жадно пожирая глазами кусочки железа, и уже не смотрел в сторону нервно подергивающегося монаха. Сова, продолжая его удерживать, обратился ко всем сразу:
— Аптекарь подтверждает сам факт мены… Сколько рыб ты им отдал за гвозди?
— Связку… Шесть штук — все, как одна жирные, свежие!
В толпе раздался уже неподдельный смех — минуту назад он делал вид, что рыба так себе, и сам вопрос того не стоит, чтобы его обсуждать в присутствии всего народа. Аптекарь, видимо, испугался того, что его станут укорять в подсовывании недоброкачественного товара. Но Сова и ухом не повел, продолжив допрос:
— Хао. Шесть. Подсчитай, сколько рыб в связке, среди тех, которые лежат на земле?
Это было обращено ко мне, и я с готовностью наклонился вперед. Но считать было не обязательно — все шесть, измазанных в грязи и песке, рыбин валялись под ногами…
— Шесть. Ни одной больше.
Сова сурово и без тени улыбки обратил свои взор на старуху:
— Ты обвинила моих друзей в воровстве. Из-за за тебя могли погибнуть невинные, а что теперь следует сделать с тобой?
Толпа опять напряглась. Я понял это по вмиг насторожившимся и нахмурившимся лицам собравшихся.
— Будет схватка… — кто-то выдохнул за спиной.
— Белая Сова никогда не предавал своих друзей! Тот, кто не верит своим глазам, пусть докажет, что я не прав, своим копьем!
В воздухе вновь запахло кровью… И тут я решился — за прошедшие дни запах убийства мне уже порядком надоел — да к тому же мы еще не успели отойти от столкновения со змеем. А этот «змей» был слишком многоголов и многолик, и я с трудом представлял себе, что смогу поднять руку на кого-либо…
— Сова доказал вам, что Черноног и Шейла не воровали рыбу у старухи. Разве нет?