Возвращение к людям
Шрифт:
Время шло. Девушки, несмотря на мои опасения, быстро подружились, найдя общий язык в предметах, в чем-то, даже недоступных моему пониманию. Как сама Ната, соскучившаяся по женским разговорам, так и Элина, не имеющая собеседниц в своем прежнем клане, в силу юного возраста, теперь обрели друг в друге то, что им не хватало — подругу. Элине было семнадцать лет.
Она спокойно восприняла то, что Ната, будучи моложе ее на два года, спит со мной в одной постели. По её рассказам, ей приходилось видеть и не такое… Сама Элина оказалась очень общительной и могла подолгу рассказывать, о чём ни будь, в отличие от нас с Натой, предпочитавших
Она была невероятно красива! По приходу в подвал, Ната помогла ей отмыться, нашла для девушки что-то из своей одежды и, вместе с той, подогнала ее по фигуре Элины. Увидев преображенную Элину, я потерял дар речи… Если Ната, поражала своей женственностью и скрытой чувственностью, завораживала одним только взглядом своих карих, бездонных глаз, то из
Элины била через край ее молодость и свежесть. Отмытые волосы огненной копной были закинуты за спину, и в распущенном состоянии достигали колен девушки! Ната сознательно вывела ее в таком виде — она знала мою слабость к длинным волосам… У девушки были очень тонкие черты лица. В васильковых, живых глазах, светилась энергия и интерес, плохо скрываемый под потупленным взором. Слов у меня просто не нашлось…
Я починил свой лук, нарезал новых стрел и взялся за изготовление оружия для Элины. Останется ли она здесь или покинет подвал — девушка должна была быть вооружена. Я смастерил для нее лук, и теперь Ната натаскивала свою новую подругу в стрельбе и метании дротика. На этом поприще, успехи рыжей, красивой девушки были просто ошеломляющими, пока она не призналась нам в том, что занималась этим видом спорта почти восемь лет и достигла некоторых, весьма высоких показателей. Мы могли сами поучиться у неё тому, с какой точностью, граничащей с изяществом и нарочитой небрежностью, она всаживает стрелы в цель. Дротик ей не понравился, зато Элина попросила меня изготовить ей пращу. Я удивился, но просьбу девушки счёл уместной — пусть попробует. Сшить из кусочков шкур, искомое, не составило особого труда. Элина набрала несколько округлых камешков и принялась бросать их в ствол дерева, которое мы уже исколошматили своими упражнениями. Камни, с таким угрожающим свистом и мощью, вонзались в древесину, что я невольно пригибал голову… Попадание, подобным образом брошенного булыжника, запросто могло пробить череп любой из самых крупных крыс-трупоедов. В довершении всего, я сшил для неё ножны и вручил остро отточенный нож.
Теперь девушка была оснащена не хуже нас с Натой и могла дать отпор любому врагу или хищнику, вздумай он на неё напасть. Я надеялся, что хотя бы при встрече с последним, она не оплошает и не растеряется…
Ната оказалась, как всегда, права… Я, продолжая, относится к ней, как к величайшему чуду, дарованному мне судьбой неизвестно за какие заслуги, стал посматривать в сторону нашей невольной гостьи, с плохо скрытым интересом здорового и ждущего самца. Элина быстро почувствовала это и, также как и Ната, в первое время, принялась кокетничать и дразнить меня, улучая моменты, когда мы оставались одни. Долго так продолжаться не могло
— Ната, все видевшая и все понимающая, без всяких предисловий, спросила меня, когда я на что ни будь решусь… Как мог, я постарался отвести этот разговор в другое русло, чувствуя угрызения совести…
Мы посетили вместе развалины города, дойдя до тех мест, где я вытащил Нату из пропасти, и где мы сами едва избежали гибели от жутких лап оборотня.
Элина,
— она тоже думала над этим.
— Ты все решил? Да, конечно… Теперь то, что я говорила, уже не за горами?
Ты станешь с ней спать, ведь так?
— Ната!
— Станешь… Ладно. Пусть так. Всё-таки, ты её спас, как и меня. Имеешь право.
— Ты говоришь какой-то бред. Ты знаешь, что я не…
— Знаю. Но я, не просто молодая девчонка. Я опытная… как говорила Карга.
Не лги себе, и не лги мне, милый… Что будет — то будет.
— Я не давал тебе повода так со мной говорить…
— Не давал. Но тебе и не надо оправдываться. В конце концов — все это, более чем естественно.
— Что естественно?
— Твое желание переспать с ней. Оно просто излучается тобой, когда ты ее видишь…
— Ты такая грамотная… — я криво улыбнулся. — Что мне даже страшно говорить с тобой. Зачем? Стоит ли понимать все на свете?
— Я хотела услышать об этом от тебя самого. Но, не трави себе душу, Дар. Я
— твоя… И только твоя. А вот ты… Ты — мужчина. Если при виде молодой и смазливой мордочки у тебя не будет — извини за грубость! — вставать, то это означает только то, что ты становишься старым…
Я усмехнулся.
— Мы с тобой были единственными во всем городе. И единственными для себя.
Пока не встретили Сову и всех других. Но теперь мы уже не одни. И я не имею в виду наш подвал. Твои слова… Когда мне будет столько лет, что я окажусь не в силах выполнять некоторую роль, присущую, грубо говоря, самцу, ты тоже останешься мне верна?
Появилась Элина, и я понизил голос.
— Мы с тобой семья, да? Ведь ты так часто это повторяла… Что я тоже стал в это верить. Хорошо. А как мне быть с той, моей прежней семьей? Я изменяю ей, когда сплю с тобой? Или я изменяю тебе, когда вспоминаю о них?
— Дар!
— … Тебе всего только пятнадцать лет. Пусть, не простых лет, но, тем не менее, пятнадцать. Придет время и твой темперамент начнет требовать совсем иного, а я уже буду не в состоянии его удовлетворить. А вдруг я, к этому времени, не погибну, где ни будь, в прерии, не сорвусь со скалы, не буду убит в стычке — и что? Тебе будет приятно коротать свою молодость в обществе обессилевшего старца? И это тогда, когда все твое естество станет требовать мужчину? И ты хочешь сказать, что ты сможешь этому противиться?
И при виде молодого и смазливого парня ты станешь с тоской посматривать в мою сторону… Когда же этот старый, опостылевший человек, даст тебе свободу!
Хлесткая пощечина отпечаталась на моей щеке. Ната вскочила и, метая молнии в глазах, сухо и гневно произнесла:
— Никогда! Никогда и никто не получит меня! Никогда! А ты… Ты… Самодовольный, самовлюбленный дурак!
— Добавь — старый дурак.
Она закрыла лицо ладонями и бросилась ничком на постель. Элина, увидев эту сцену, тихо вышла наружу.