Возвращение к людям
Шрифт:
— Ната…
— Молчи, родной мой, молчи. Не спорь со мной. Ты сам меня назвал мудрой…
А я не мудрая, видишь, как сорвалась на нее ни за что. Просто, бабское взыграло… И не подумала о том, что она, только что, благодаря тебе — опять тебе! — уцелела от верной смерти. В эту ночь не надо громко говорить, слишком далеко всё слышно в прериях, как любит выражаться наш друг, Сова. Пусть хищники спят в своих берлогах, подальше отсюда — мой муж ранен и не может, как прежде, встретить врага во всеоружии. А его слабая и маленькая жена, не в состоянии защитить сразу всех. Знай! — она повернула ко мне свое лицо. — Я буду любить тебя, несмотря ни на что. Даже, если ты ляжешь с ней в нашу постель, что произойдёт
Пусть так и будет. Может быть, она мне понравится больше, чем те женщины из посёлка. И ты прав — ей некуда идти, и её никто не ждёт там…
Я промолчал, укладываясь рядом с ней на шкуру, подаренную мне Совой. Можно было оправдываться перед Натой, можно было обещать… Зачем? Она, прекрасно разбиравшая в людях, могла предвидеть многое, наученная горьким опытом своего изувеченного детства… Я хотел только, чтобы появление в нашем доме ещё одной женщины, не превратило его в арену междоусобной войны между ними. Но, зная характер своей подруги, я был уверен, что подобного не произойдёт никогда… Хотя бы потому, что Ната, оказалась более провидицей, чем я сам…
Глядя на спящую Элину, притулившуюся к могучему Угару, я понимал — спокойной жизни в подвале снова пришел конец. Хочу я того или нет — грядут изменения, которые во многом перевернут наш устоявшийся быт, либо девушка должна остаться не с нами, а в поселке. Но мне вовсе не хотелось туда ее отводить, тем более, что вести, в общем-то, было и не к кому… Кучка вечно голодных, изможденных и озлобленных на все и вся людей, с трудом воспринимала себе подобных — мы уже имели возможность убедиться в этом на своем примере. А у нас всегда был надежный тыл — наш подвал, который мог еще долгое время обеспечить всем необходимым. У нее же не было ничего и никого, кто мог бы ее защитить! Я представил себе печальные глаза Томы и сразу сжал кулаки… Попади Элина туда — Белоголовый и его дружки, практически безнаказанно пристающие ко всем женщинам поселка, не оставили бы в покое это юное существо! Нет, допустить этого я не мог.
Я еще не признавался себе, но уже знал, что ревную ее к тому, что может произойди там, среди глумливых улыбок и равнодушии остальных… И не хочу этого.
Мне не спалось. Ната, почти спокойно — как мне показалось — напомнила о том, что прикончила двоих из этой стаи… Впервые. Но ведь я сам — тоже, убивал… И тоже — впервые… Впервые в жизни я убил человека. И не одного, а сразу нескольких. Это было совсем не одно и тоже, что охота на зверя. Там, действительно, была именно охота. А здесь — убийство. И мне, до того времени и не помышлявшему о подобном, было очень и очень не по себе… Ната пошевелилась у меня на плече, я поправил голову девушки. Она что-то пробормотала во сне и опять затихла. Ната, испытавшая со мной столько всего, за такой короткий отрезок времени, не могла меня не понять
— более того, прямо заявила мне о том, что будет далее. Я мог не соглашаться с ней, мог убеждать, что это не так, но внутри, в глубине своего мужского «Я», знал, что она права…
Обратная дорога обошлась без каких-либо происшествий. Никто не пытался преследовать или нападать на нас, даже в таком потрепанном виде, мы были довольно многочисленны, и все встречные стаи обходили нас стороной. Мое плечо еще ныло, но мази Дока, и, ранее полученный порошок Дины, творили чудеса. Если бы не необходимость нести груз, бросить который мы не могли, оно зажило бы еще быстрее. Но я не соглашался
Мы шли вдоль берега Синей не торопясь, давая возможность мне и Угару окончательно залечить раны. Спешка могла плохо кончиться. Постепенно, я вновь втянулся в походный ритм и на пару с Натой — Элину мы оставляли возле вещей — предпринимал несколько удачных вылазок в степь. Мы приносили убитых кролов и джейров — странных животных, внешне сильно напоминающих бывших джейранов. Мясная пища, уверенность в своих силах — наша компания довольно быстро пришла в себя и, к моменту вхождения в узкий проход, между рекой и скалами, уже полностью оправилась от выпавших на нашу долю невзгод. А когда мы подошли к границе бывшего города вплотную, Элина, увидев, как перед нами вырастают громадные холмы, из занесенных пеплом зданий, охнула…
— Пойдем. Теперь уже не далеко. Два дня.
— Там всюду смерть…
— Не везде, — Ната встала с ней рядом и поправила ремни, натершие кожу.
–
Там, где мы обитаем — нормально. Если это можно так назвать… Не так много всяких тварей, вроде крыс, как в прерии или долине — можешь называть, как хочешь. И двуногих нет…
— Это был мой город… — Элина заметно побледнела. — Я в нем выросла… Боже мой, как все это ужасно! Я даже представить себе не могла, во что он может превратиться…
Прошло еще два дня. Впереди, как всегда, шествовал Угар. Он уже полностью оправился от удара дубины и вновь исполнял, свои обязанности охранника нашей группы в походе. Мой сломанный лук болтался за спиной, я полагался только на копье, прихваченное на месте схватки, да меч, которым поразил первого из нападавших. Не первый раз мы возвращались из похода в наш подвал, и все время, сердце замирало, в предчувствии этого, чудом обретенного дома…
Ната обошла Угара, сделав знак всем остановиться — мы уже подходили к холму. Она обошла его кругом, взобралась на сам холм — мы терпеливо ждали внизу. Девушка обвела глазами окрестности, спустилась вниз и произнесла:
— Пришли…
Я помог ей откатить камни, которыми мы завалили вход в убежище, и она, пропустив вперед Угара, произнесла, обращаясь к Элине:
— Ну вот… Это наш, а теперь и твой дом. Заходи.
Чуть замешкавшись на пороге, Элина, которая среди руин и могильных холмов, совсем сникла за эти дни, вздернула голову, посмотрела на меня и пригнулась, отправляясь по лазу в глубину подвала.
Элина отреагировала на наш подвал более спокойно, чем мы ожидали. Впрочем, девушка, только что перенесла тяжёлую утрату… Мы старались облегчить ей первые дни так, как совсем недавно, я старался сделать тоже самое, для
Наты. Но тогда мы были одни. Присутствие второй женщины в нашем убежище, внесло некоторые изменения в наш, уже сложившийся уклад. Теперь то место, которое некогда занимала Ната, вновь было перегорожено ширмой, я опять соорудил настил для Элины, после того, как познакомил её с необходимыми правилами нашего дома. Первое из них заключалось в том, что Элина обязана была немедленно покинуть его, почувствовав тряску под ногами — опыт предыдущего землетрясения не прошел даром… Мы решили, что некоторые обязанности возложим и на неё — это должно было отвлечь Элину от горестных мыслей.