Возвращение к людям

Вольный Владимир Александрович

Впрочем, время у нас еще оставалось. Сова предложил так: мы, как самые выносливые и быстрые ходоки из всех, уходим по большой дуге к закату, следом он со своими женщинами, потом Черноноги. В центре должен был оказаться Большой Бобр и Трясоголов. Следующими шли Док, Стопарь с Бугаем и женщиной из поселка, и замыкал загон Святоша и Клык — один из приятелей

Белоголового. Тот не явился на охоту, и Святоша только буркнул что-то в ответ на наш вопрос. В лагере оставался Череп, Два Ножа и еще две девушки.

Остальных я не знал и увидел их впервые. Как только все станут на свои места — поджигаем костры. В свою очередь, убедившись, что все готовы, заливает свой костёр водой сам Череп.

Столб дыма означал для нас всех движение к стаду, каждому со своей стороны. Если всё будет проходить нормально, мы уже через час, после сигнала, должны будем увидеть друг друга, а по прошествии ещё одного часа — увидеть стадо. Тут следовало поднимать громкий крик, шум и, вообще, делать всё для того, чтобы овцебыки начали паниковать и убегать к оврагу. Там, где землетрясение приготовило для них естественную ловушку. Они должны были ворваться в естественный проход, и тогда ловушка захлопывалась. Выходов оттуда было два: на острые камни — в обрыв, или назад — на наши копья и стрелы. Но мы должны были успеть к проходу, на тот случай, если стадо повернёт обратно. Что и говорить, побегать сегодня предстояло немало. Много всяких «если» — могло сорвать план Совы: стадо уже могло уйти из степи, мы могли разорвать цепь, мало ли… Но предложить что-то лучше, ни смог никто. Слишком мало нас было, для загонной охоты, и мы ещё раз пожалели о несговорчивости остальных. Всего в охоте принимало участие около двадцати человек. Мы шли первой линией, а всех остальных индеец поставил во вторую.

Мы оставили всю поклажу на попечение Черепа и, взяв только оружие, быстрым темпом ушли в ночь. Через час выходил Сова, и, с тем же интервалом, другие. Все успевали отдохнуть, а у нас для этого был целый день. Мы шли споро. Я хотел достичь указанного места побыстрее, чтоб дать возможность девушкам отдышаться и со свежими силами начать загон. Мы лишь два раза остановились за всё время, и когда луна начала закатываться за горизонт, были на месте. Я оставил запыхавшихся девушек на месте привала, а сам стал подбирать весь имеющийся поблизости хворост и сухую траву для костра.

Ната, едва передвигающая ноги, тем не менее, поднялась и стала мне помогать. Мне пришлось прикрикнуть на неё и на встающую было Элину — силы женщин должны были восстановиться к общему сигналу. Когда совсем рассвело, мы увидели далеко к северу еле уловимую струйку, тоненьким стеблем вздымающуюся в небо. Череп видел наши сигналы и теперь подавал свой.

Охота началась… Теперь всё зависело от удачи, от того, на месте ли стадо, которое выследил Сова. Как он и говорил, мы заметили ближайшую к нам Зорьку, примерно через час, и где-то далеко — первого из братьев

Черноногих. Мы очень быстро шли вперёд, подходя всё ближе друг к другу.

Солнце поднималось всё выше, быстро теплело, и прохлада ночи сменялась зноем. Стада не было видно. Я угрюмо отвечал на недоумевающий взгляд идущей рядом Элины:

— Почём мне знать? Индеец не мог ошибиться… Должно быть!

Буквально в ста шагах перед нами и в километре перед входом в ловушку, неподвижно лежавшие холмики вдруг стали вскакивать, и тревожное блеяние и мычание заполнило степь. Стадо отдыхало и поднялось только тогда, когда учуяло наше приближение. Первой громко завопила Ната:

— Эй! Аааа! Оу!

— Ааа! Да! Да! Эоэй! — мы с Элиной подхватили её крики. Тотчас до нас донеслись крики остальных загонщиков. Ната, возбуждённая, с широко раздувающимися ноздрями, выхватила из спины дротик и стала размахивать им над головой. Стадо начало метаться по сужающемуся простору степи. Наступал самый решительный и опасный момент — бросится ли оно в проход или попытается пробиться сквозь наши ряды. Один бычок, прекратив бесцельное метание вдоль стада,

вдруг пригнул голову и, взбрыкнув на месте, бросился прямо на Дину. Она, растерявшись, присела от испуга. Бычок почти добежал до неё и уже намеревался поддеть Дину рогом, как тут, с двух сторон в него полетели копьё Совы и стрела Зорьки. Он всхрапнул и с ходу зарылся мордой в сбитую копытами пыль. Копьё попало ему под лопатку, задев что-то важное для жизни. Изо рта животного полилась кровь. Бык попытался встать, но тут же рухнул на передние копыта, издав жалобное мычание. Стадо, до этого внимательно наблюдающее за его попыткой, словно по сигналу повернулось к нам хвостами и бросилось прочь, в проход. Мы облегчённо перевели дух…

Там, меж высоких скал, возникла страшная давка. Быки покрупнее, буквально по хребтам более слабых стремились убежать от страшных двуногих… Матки сбивали с ног и затаптывали телят. Мы успели добежать до входа, когда последний, израненный собратьями овцебык, хромая и припадая на задние копыта, пытался выйти к своим, сгрудившимся вперед обрывом, соплеменникам.

Я всадил ему стрелу в крестец, и ещё одну, почти в упор, в правый бок.

Туша быка должна была сослужить хорошую службу, сдерживая устремления стада броситься назад. Но овцебыки не обладали талантами Угара. Они потерянно мычали, то один, то другой подходил к обрыву, пробуя копытом осыпающиеся камни и сразу шарахались назад. Двое или трое уже слетели вниз и насмерть разбились о лежащие возле ручья громадные валуны. Мы сгрудились в проходе. Стопарь морщился, почесывая колено — он свалился на бегу и здорово его зашиб, почувствовав боль только сейчас, когда прошёл первый запал от охоты. Мы примерно сосчитали стадо. Около пятидесяти голов ожидало своей участи в ловушке, и она не могла быть хорошей… Но так было всегда. Жизнью животных мы спасали свою, насыщая свои желудки их мясом, согреваясь их шкурами…

Я покачал головой, останавливая за руку ринувшегося было вперёд Стопаря:

— Погоди. Нам не зачем убивать их всех.

— Как так? Кто нас убеждал, что эта охота полезна для всех живущих? Я тебя не понимаю, Дар. Вот добыча, надо её брать. Что мы, зря столько носились по степи?

— Ты сможешь съесть всё, что добудешь? А сколько ты сможешь унести с собой? Сколько останется здесь, на корм крысам и волкам? И где потом мы найдём стадо, которое обеспечит нас мясом и шкурами, если перебьём всех этих? Ты уверен, что овцебыки встретятся нам в прерии в том же количестве?

Все ошарашено молчали. Получалось, что я прав, а руки сжимали копья, луки и дрожали в предвкушении бойни… Общее замешательство разрядила Ната:

— Мой муж прав! Зачем нам столько мяса? Пусть стадо уходит. Нам не сохранить его и не унести. Мы едва ли заберём с собой тех, что уже убиты.

А их больше десяти.

Вставил своё слово и молчавший до сих пор Сова.

— Я согласен с моим братом. Нужно думать о будущем. Сегодняшняя охота была удачной для нас всех. Все невредимы, все уйдут с добычей. Всё, как мы обещали… Я посмотрел — внизу лежат трое. Одного я убил. Одного убил Дар.

Четыре телёнка задавлены здесь, — он указал на проход. — Уже хватит. В стаде есть раненые коровы и бычки. Мы выгоним отсюда всех, если освободим проход и уйдём прочь. Здоровые всегда побегут первыми, а тех, кто уже обречён, мы убьём. Кто согласен с… с Даром?

Люди переглядывались. Стопарь махнул рукой:

— Аа… ладно. Что нам, действительно, столько надо? Пусть уходят.

Черноноги кивнули одновременно. Из всех оставшихся, только Трясоголов что-то буркнул, но был вынужден согласиться со всеми. Мы оттащили с большим трудом тушу быка из прохода, после чего, поочерёдно вынесли телят.