Возвращение к людям

Вольный Владимир Александрович

— Постоянно удивляюсь… — Ната вполголоса говорила мне свои соображения.
–

Обычная трава, а выросла так, что словно по лесу идём. Хорошо, что она растет не сплошным ковром, а то и шагу бы ступить нельзя было. И этот цвет, жёлто-серый, не зеленый! Я иногда думаю, что мы здесь — лишние, что этот мир не для нас…

— Что ты, Ната! Раз мы выжили тогда, разве сдадимся теперь? Нет, этот мир, теперь именно для нас! И не думай об этом, а то совсем запутаешься… принимай всё как есть, так проще… Стой!

Ната уткнулась в мою спину, я выхватил стрелу и приложил её к луку.

— Слышишь?

— Нет… А, слышу!

Что-то грузное чавкало и громко урчало впереди нас. Мы загорелись общим возбуждением.

— Овцебык?

— Может быть… Пошли поближе. Нет, подожди! Откуда ветер?

Ната

приподняла дротик над верхушками травы и слегка раздвинула их:

— Видишь, стебли к нам пригибаются… Значит оттуда, где этот…

— Хорошо! Прими правее, подойдём в двух сторон. И, поосторожнее…

Мы крадучись, проскальзывая под нависающими травинками — но сейчас они были словно жёсткие, широкие и острые ремни — приближались к жующему зверю. Под моей ногой что-то хрустнуло. Чавканье мгновенно прекратилось.

Мы замерли на месте. Зверь шумно потянул воздух, ещё раз, и потом вновь стал пожирать растительность. Я посмотрел вниз — под ногой желтели, пронизанные травой, кости человеческого скелета. Одежда, бывшая на них, истлела и рассыпалась, потеряв свою форму и цвет настолько, что определить, кто это был, не представлялось возможным. Этот несчастный погиб давно… Что его убило: страшное падение с высоты от ураганного ветра, голод, дикий зверь — нам этого уже не узнать. Я очень осторожно поднял ногу и переступил останки. Ната смотрела на меня и ждала команды. Я махнул ей рукой — пошли! Мы приблизились совсем близко, зверь мог нас учуять. Присмотревшись, я увидел, что он совсем не похож на те причудливые создания, которые мы окрестили овцебыками. Оно было ещё крупнее, массивнее и длиннее. На толстых ногах в больших и кривых наростах, начинающихся прямо от туловища, висела жёсткая и голая шкура, кожа была землистого цвета и свисала складками. Широкие, раздвоенные копыта, напоминали тарелки

— так они были велики. Животное стояло к нам задом. Хвост был длинный, свисал до земли и беспрерывно дёргался, напоминая толстую змею.

Заканчивался он широкой кисточкой. Я показал Нате — Обходи! — а сам принял в другую сторону. Мы окружили ничего не подозревавшее животное. Я рассмотрел его морду. Низко опущенная вниз, с двумя, круто загнутыми назад рогами… Это была самая обычная корова! Но, присмотревшись, я покачал головой — нет, не совсем обычная… Изменения, превратившие всё и всех, в неизвестно кого, коснулись и её. Морда жвачного существа удлинилась, глаза сверкали красным, зловещим оттенком, а передние ноги, нет — лапы! — оканчивались уже не копытами, а чем-то вроде двух громадных когтей. Оно искусно взрывало ими землю и доставало оттуда коренья, которые тут же и поедало. Я натянул… и опустил тетиву. Очень большой риск… Это животное запросто могло убить нас обоих. Но уйти без добычи? Пока я раздумывал,

Ната, с другой стороны, не выдержав, появилась среди зарослей и взмахнула рукой. Вжик! Дротик Наты пробил шкуру и ушёл внутрь почти на две ладони.

Корова громко заревела и рухнула вниз, подминая собой подогнувшуюся траву.

Кровь хлынула из раны, заливая шкуру животного. Мы растерянно встали возле неё — так легко? И тут это чудовище взметнулось на ноги! Только густые заросли и торчащие из земли корни растений спасли нас от гибели. Животное путалось в них при беге и припадало на передние копыта-лапы, а мы неслись прочь, стремясь уйти от страшных рогов и, не менее опасных, зубов! Он бы все равно нас нагнал — копыта были лучше приспособлены для передвижения, чем наши ноги, но нас спасла случайность. Мы пронеслись как две стрелы, по настилу из спутанных трав, не заметив под ним ямы, а грузный и тяжелый зверь, едва ступив на него, дико промычав, упал вниз. У ямы была глубина около двух метров, животное влетело в нее головой и уже не могло выбраться самостоятельно. Мы тяжело дышали — если бы не эта яма…

— Надо торопиться! — Ната вытащила нож. — Свинорылы учуют кровь — и прощай все труды!

— Нет. Яма вырыта в песке, и вокруг, тоже, один песок. Они не появляются в песке. Но кровь могут унюхать крысы, если они здесь водятся.

— Я, сначала, бросила дротик, а потом испугалась… Такое огромное животное!

— Нам просто повезло… Больше никогда не стану охотиться на таких!

Оказалось, что дротик Наты, пробил

животному сердце, но живучесть его была такой, что он смог еще нестись в злобе и жажде убийства, за нами, около пятидесяти шагов… Я потом поразился, вытаскивая дротик из раны — какая сила должна быть, чтобы так бросать? А ведь в обычных условиях, Ната не могла похвастаться ничем особенным… Но эта загадка разрешилась просто — она воспользовалась копьеметалкой, значительно удлинявшей и дальность броска и скорость его полета.

Я попробовал надрезать кожу ножом. Она поддалась с большим трудом, несмотря на то, что сталь была хорошо заточена — за этим я следил постоянно. Мы с трудом отделили большой кусок мяса и жира, я увязал его веревками из травы и, чтобы не пачкать одежды, подложил несколько стеблей на спину.

— Вернёмся?

— Да. Бросать такое богатство — расточительство. Когда нам ещё так подфартит? Лишь бы никто другой не обнаружил…

Мы отнесли груз домой. Вернее, туда, где ещё только собирались его построить. На этот раз я оставил Нату отдыхать и взял с собой Элину. Мы приготовили мешки для поклажи, кроме того, я захватил топор, чтобы вырубить куски из туши. На нашу добычу никто не покушался. Это меня обрадовало — волки, будь они рядом, могли учуять запах крови, а ввязываться в схватку с сильными и опасными противниками, мне сейчас никак не хотелось. За четыре ходки, я с девушками перетащил почти половину туши.

Хочешь, не хочешь, а остальное приходилось оставлять на месте, уже смеркалось. В последнюю ходку я так нагрузился от жадности, что еле передвигал ноги. Ната, остававшаяся в лагере, занималась нарезкой мяса и подвешивала его, как и собиралась.

— Дар, у меня уже все верёвочки кончились! Что делать?

— У нас есть немного соли… Мало, но придётся. Пересыпь мясо пластами и положи друг на друга. Должно просолиться… Спускайся, а то совсем темно уже, сорвёшься…

— Хорошо!

Мы с Элиной достали банки, потом, переглянувшись, убрали их в стороны — мясо! Я нанизал его на копьё и через некоторое время мы уплетали сочившееся жиром, немного подгоревшее и жестковатое мясо этой коровы, запивая его холодной водой из реки.

Нам продолжало везти. На другой день я снова направился к убитому вчера зверю, и, хоть это было большой редкостью, оно так и лежало там, где мы его оставили. Вокруг не было даже следов. На это раз мы управились гораздо быстрее — ходили все вместе. Напоследок я вырубил рога и тоже забрал их с собой. Элина вопросительно подняла глазки, но Ната сделала ей знак — Надо!

Пригодится! Я ещё не знал, зачем они нам, но по привычке заботиться о будущем, собирал все, что считал подходящим для различных поделок.

Мы начали возводить дом. Площадку для него я выбрал так, чтобы иметь возможность обзора и со стороны реки, и, подступавших к скале, степей. Мы отмерили десять шагов от стены в ширину, и тридцать — в длину. Я притаскивал валуны, волоча их по наклонному подъёму от берега, а девушки засыпали выемки меж ними. То, что казалось делом очень трудным, оказалось даже хуже… Не иметь ни лопат, ни молотков, ни лома… А предстояло рыть ямы для столбов, укреплять стволы без скоб, обвязывать все, за неимением веревок, лианами. Более всего пришлось повозиться со стволами. Для этого нужно было делать вылазки в ближайшую рощу, и рубить там деревья. Мы с трудом вкапывали стволы в ямы, вырыть которые было нелёгким делом. Почва, возле скалы, лишь сверху казалось землистой, а на самом деле была усеяна камнями. Я вырубил из одного ствола, что-то, вроде весла, и работать стало легче. Правда, такой импровизированной лопаты хватало не надолго, но мы старались. Самую длинную стену подняли за неделю. Две боковых потребовали времени не меньше. Ещё одну, перегораживающую помещение надвое, поставили уже за два дня — сказалась привычка и обретённый навык. Я только печально смотрел, как девушки в кровь сбивают пальцы. Оставалось самое сложное — крыша. Предстояло нарубить достаточное количество тонких жердей и стволов, и перенести их в лагерь, потом поднять и укрепить наверху. Но мы справились и с этим. Девушки загорели, окрепли и стали хорошими строителями, словно занимались этим не первый год. Сил на любовь, у нас не оставалось, но мы, как и прежде, спали вместе, перестав заботиться об охране своего лагеря.