Время и пространство как категории текста: теория и опыт исследования (на материале поэзии М.И. Цветаевой и З.Н. Гиппиус)
Шрифт:
Поэт здесь, в Париже, одинок, все время оглядывается туда, домой, но тени ближе, а смех все дальше; так строки, содержащие простое описание вечернего Парижа, полны стремлением туда, в свой дом, а не просто домой, где не есть Родина, а лишь портрет родного тебе человека.
Но ведь уже «В раю» (1912) автор использует первые лексико-грамматические противопоставления-оппозиции:
Где сонмы ангелов летают стройно,Где арфы, лилии и детский хор,Где все покой, я буду беспокойноЛовить твой взор…Воспоминанье слишком давит плечи,Настанет миг – я слез не утаю…Ни здесь, ни там –Эти строки написаны юной девушкой, для которой уже Ни здесь, ни там – нигде не надо встречи, то есть появление отрицания этого и даже того мира. Причем, определить, что же ближе поэту: здесь или там – очень непросто и самому автору.
Русской ржи от меня поклон,Ниве, где баба застится…Друг! Дожди за моим окном,Беды и блажи на сердце…Ты, в погудке дождей и бед –То ж, что Гомер в гекзаметре.Дай мне руку – на весь тот свет!Здесь – мои обе заняты.«Спят трещотки и псы соседовы» (1915):
Здесь у каждого мысль двоякая,Здесь, ездок, торопи коня,Мы пройдем, кошельком не звякаяИ браслетами не звеня…Здесь, у маленькой богородицы,Здесь, на каменное крыльцо.Часто здесь и там, этот и тот свет – противостояние, асимметрия, в конечном счете, выразители душевного диссонанса, вызванного иногда бессмысленными и безрезультатными поисками того мира. Эти локативные наречия в текстовом пространстве Цветаевой иногда усиливают то или иное, заложенное в словах рядом значение, то символизируют мир этот, реальный, и нереальный, потусторонний тот мир. Здесь и там как страшное откровение, как приговор прозвучат намного позже в ее письме Анне Тесковой в 1932 году: «Все меня выталкивают в Россию, в которую я ехать не могу. Здесь я не нужна. Там я невозможна» [Анри Труайя, 2004: 323].
«Домики старой Москвы» (1911):
Слава прабабушек томных,Домики старой Москвы,Из переулков скромныхВсе исчезаете вы,Точно дворцы ледяныеПо мановенью жезла.Где потолки расписные,До потолка зеркала?Где клавесина аккорды,Темные шторы в цветах,Великолепные мордыНа вековых воротах.Местоименное наречие где как вопрос и как союзное слово, средство связи в сложноподчиненном предложении настолько часто встречается в текстах, написанных в разные периоды, что это создает ощущение сплошного вопроса: где же мой мир, где мое место. Иногда это где предстает как неопределенность, призрачность:
Голову сжав,Слушать, как тяжкий шагГде-то легчает,Как ветер качаетСонный, бессонныйЛес.Ах, ночь!Где-то бегут ключи,Ко сну – клонит.Где-тоИ здесь ночь (время) и неизвестное место (пространство): Где-то в ночи в неразрывном единстве, которое поглощает человека-субъекта.
«Идешь, на меня похожий.» (1913) является примером, где пространственные значения завуалированы глаголами движения:
Идешь, на меня похожий,Глаза устремляя вниз.Я их опускала – тоже!Прохожий, остановись!Не думай, что здесь – могила,.Как луч тебя освещает!Ты весь в золотой пыли.– И пусть тебя не смущаетМой голос из-под земли.Сильная позиция схожих по артикуляционным признакам звукорядов вниз – здесь – из-под земли – подчеркивает смысловую нагрузку этих локативов, имеющих объединяющую их сему 'внизу'. Движение (жизнь) и голос из-под земли – такое двойственное и сложное было мировосприятие 20-летнего поэта.
Автор всю свою жизнь искал место, свой мир, свое пространство, это эксплицируется высокой частотностью вопросительных и относительных наречий где и куда.
Я иду домой возможно тише.…Хочу у зеркала, где мутьИ сон туманящий,Я выпытать – куда вам путьИ где пристанище…Вечерние поля в росе,Над ними – вороны…– Благославляю вас на всеЧетыре стороны!…В этот мир я родилась –Быть счастливою,Нежной до потери сил.В стихах, посвященных «Але», наречие где, выполняя роль союзного слова, одновременно подчеркивает драматизм одиночества поэта, ищущего свое место в жизни, парадоксальность этой ситуации усиливается также рядами слов, вступающих в отношения контекстуальной антонимии: песни – заботы; хорошо – сироты, поем – кормимся. Ответ на вопрос где зачастую структурируется за счет новых символов и образов.
Не знаю, – где ты и где я.Те же песни и те же заботы.Такие с тобою друзья!Такие с тобой сироты!И так хорошо нам вдвоем –Бездомным, бессонным и сирым…Две птицы: чуть встали – поем,Две странницы: кормимся миром.Так, уже в ранних стихотворениях поэта появляется стремление расширить свой мир (пространство) за счет ощущения полетности, движения ввысь. В цикле стихов «Разлука» (1921):
Я знаю, я знаю,Кто чаше – хозяин!На легкую ногу – вперед – башнейВ орлиную ввысь!И крылом – чашуОт грозных и розовых уст –Бога!Это стремление ввысь сопровождает ее всю жизнь, исследователи-биографы не раз подчеркивали, что Марина Цветаева рассказывала, как по ночам, во снах, она летала куда-то высоко.