Все пути ведут на Север
Шрифт:
— Кому не спится? — спросил он тихо.
Фигура зашевелилась и приблизилась — Грэм с удивлением понял, что это Ванда.
— Что-то случилось?
— Хочу с тобой поговорить, — так же тихо ответила Ванда. — Кое-что объяснить… полагаю, ты заслуживаешь знать, во что впутываешься.
— Звучит многообещающе…
— Слушай, — Ванда, подобрав ноги, села рядом с ним так близко, что ее волосы коснулись его щеки. — Для начала, ты должен знать: если ты рассчитываешь получить за свою помощь что-нибудь сверх того, что я тебе обещала — это ты напрасно.
— Разве я когда-нибудь заговаривал
— Нет, но… Но ты вполне мог рассчитывать получить от моего отца награду за спасение моего брата… полагаю, ты уже догадался, что он не простой пленник.
— Простого не повезли бы в Касот, — кивнул Грэм.
— Ну вот. За него хотят выкуп… мой отец получил письмо с требованиями, которые он должен выполнить, чтобы Дэмьен (так зовут моего брата) получил свободу. Но отец… — Ванда запнулась, — отказался их выполнять. Он не желает видеть Дэмьена живым…
— Вот так отец! Чем же брат перед ним провинился?
— Только тем, я полагаю, что Дэмьен — не его родной сын. Мы с братом — сводные. Его отец погиб на охоте при странных обстоятельствах, когда Дэмьену было четыре года. Моя — и его — мать вышла второй раз замуж, когда ему было шесть. Дэмьен сразу принял отчима в штыки; тот тоже невзлюбил его. Отношения у них всегда были трудные… Дело еще вот в чем: в нашей семье кудель наследует только тогда, когда не остается наследников мужского пола. Отцу же всегда хотелось видеть наследницей меня, а не Дэмьена… — Ванда вдруг всхлипнула. — А мне ничего, ничего не надо! У нас с братом большая разница в летах, но мы всегда были очень близки… Я должна, я обязана помочь ему, раз отец от него отказался!
— Понятно, — медленно проговорил Грэм. — И речь, полагаю, идет о наследстве немалом. Едва ли весь сыр-бор затеялся бы из-за пары заплесневелых гобеленов.
— Да, наша семья владеет большим состоянием, — согласилась Ванда. — Теперь ты понимаешь, почему я заговорила о награде? При других обстоятельствах человек, вызволивший наследника рода из плена, мог бы рассчитывать на щедрое вознаграждение, но отец будет вовсе не рад возвращению Дэмьена, и его спасителю не поздоровится.
— Значит, Иву не поздоровится тоже? И Оге? И Корделии?
— Их отец не тронет, — сказала Ванда — без особой, впрочем, уверенности. — С Ивом брат дружен с детства… И с Оге тоже, а Корделия — моя лучшая подруга.
Грэм тут же заподозрил, что Корделия не только Вандина лучшая подруга, но и тайная (а может быть, и явная) любовь Дэмьена — иначе с чего ей тащиться в такую даль? Но уточнять этот вопрос он не стал. В принципе, это было и неважно.
— Мне вот что непонятно, — сказал он. — Если Ив уже побывал в Касот, почему он сразу не попытался вытащить твоего брата? Не справился своими силами? Но, извини, вы трое — скорее, обуза для такого человека, как он.
— Ты не очень-то любезен, — возмутилась Ванда. — Или ты считаешь, что я только вышивать умею и на клавикордах играть? Между прочим, я и бою на мечах училась…
— Ладно-ладно. Извиняюсь. Ты не такая уж и обуза… но твоя подруга… и Оге… хм… он вообще-то раньше меч в руки брал?
— Нас всех учили фехтованию. И Оге не так уж беззащитен, как кажется. Но и то правда, что его рукам привычнее перо и лютня, нежели
— Ну а все-таки… вот Ив отправился за твоим братом в Касот. Почему он вернулся за вами, вместо того, чтобы довести дело до конца?
— Потому что Дэмьена он не смог найти. Но нашел человека, который может добыть нужные сведения. Чтобы разузнать то, что нам было нужно, потребовалось время, а Ив не мог дольше оставаться в Касот, рискуя навлечь на себя подозрения. Он вернулся, чтобы просить помощи у моего отца… и не получил ее. Тогда мы решили действовать сами. Ив хотел ехать в Касот снова в одиночку, но мы настояли на том, чтобы ехать с ним.
— Чем весьма усложнили его задачу, — пробормотал Грэм. — То есть, получается, вы едете не прямиком выручать твоего брата, а на встречу с человеком, который знает, где его искать?
— Да. Как ты понимаешь, мы не могли доверить это ни письму, ни, увы, прямым переговорам через портал, хотя это заняло бы гораздо меньше времени.
— Если бы вы чуть-чуть больше доверяли своим магикам, вам было бы гораздо легче жить, — заметил Грэм.
— А ты — разве доверяешь магикам?
— Не всем. Но некоторым — вполне, — ответил Грэм, вспомнив Илис.
— А я — нет. Ну, так что же? Теперь ты не захочешь изменить свои планы?
— Нет. Не захочу. Гнев твоего отца меня не страшит — я просто не стану показываться ему на глаза. А остальное… В Касот ли, в Медее — неприятности повсюду меня найдут, — Грэм улыбнулся, хотя Ванда и не могла этого видеть. — Не думаю, что там будет опаснее для меня, чем здесь.
— Дело твое. Я тебя предупредила.
— Значит, мы не распрощаемся на границе Касот?
— Как захочешь. Я тебя гнать не стану, — тихо сказала Ванда и встала, показывая, что разговор окончен.
Однако, отойдя на пару шагов, она вдруг остановилась и проговорила со слезами в голосе:
— Мне так страшно. Страшно, что мы опоздаем и не застанем брата в живых… уже столько времени прошло, а сколько мы еще потеряем?
Вот только слез Грэму и не хватало! Он никогда не был силен в утешении плачущих женщин (и детей), но сидеть и молчать теперь он просто не мог. Поднявшись, он подошел к Ванде и взял ее за руку так осторожно, словно совал руку в медвежий капкан. Но ничего страшного не случилось, и он взял ее за вторую руку… притянул к себе… Ванда уткнулась лицом ему в грудь и тихо заплакала.
Утром все проснулись озябшие и сердитые. Даже добродушный Оге огрызался, а Корделия глядела угрюмо. Про Ива и говорить нечего; что до Ванды, она, с опухшими покрасневшими глазами, вообще ни с кем не желала разговаривать. Грэм тоже сердился, но не на внешние обстоятельства, а на себя: со вчерашнего дня он вел себя дурак дураком, и ситуация только ухудшалась.
К полудню погода вновь испортилась, и полил дождь, пронизывающий и мерзкий. Укрыться от него было негде, и компания продолжала путь в подавленном молчании. Надвинутые до самого носа капюшоны плащей не спасали, и все промокли до нитки. Ванда, стуча зубами, ругалась вполголоса, причем использовала такие выражение, которые никак нельзя было ожидать услышать от юной ноблесски. Никто даже не пытался ее одернуть, и Грэм взял это на заметку.