Всеблагое электричество
Шрифт:
За последние дни дворецкий крепко сдал.
Отужинав в гробовой тишине, я поднялся из-за стола, и только тогда Елизавета-Мария поинтересовалась:
— Какие у тебя планы на завтра, дорогой?
— А что? — насторожился я.
— Мне скучно! — протянула девушка. — Скучно, Лео! Ты понимаешь? Я не привыкла к заточению в четырех стенах!
— Ничем не могу помочь.
— Быть может, сходим куда-нибудь? — предложила Елизавета-Мария. — Тебе и самому надо развеяться!
— Не вариант, — покачал я головой. — Завтра уезжаю на весь день за город.
—
— Именно.
— И чем мне себя занять?
— Не пробовала заглянуть в библиотеку? Попроси Теодора, он проводит.
— Я знаю, где в доме библиотека! — оскорбилась девушка. — Лео, ты невыносим! И сам посуди — как можно читать целыми днями напролет? Это кого угодно с ума сведет!
— Ну не знаю. Попробуй поймать лепрекона. Это тебя взбодрит.
Елизавета-Мария только фыркнула, но меня неожиданно поддержал дворецкий.
— Госпожа, лучше отыщите его клад, — посоветовал он.
— Столовое серебро? — обреченно вздохнул я.
— Теперь пропали ножи, — подтвердил Теодор.
— Этот маленький вымышленный поганец заслуживает хорошей трепки, — мечтательно улыбнулась девушка. — Будет приятно щелкнуть его по носу.
— У него не может быть клада, — напомнил я. — Он всего лишь мой вымысел.
— У всех лепреконов есть клады, — продолжил упорствовать на своем дворецкий, которого до глубины души задела пропажа столового серебра. — Вымышленный он или нет — природа сильнее.
— Возможно, я и в самом деле этим займусь, — решила Елизавета-Мария.
Я только покачал головой и вышел за дверь.
В спальню поднялся, буквально валясь с ног от усталости, но запереть ставни не забыл. Потом разделся, повалился на кровать и моментально провалился в глубокий беспокойный сон.
А во сне вновь вернулся в цирк, только теперь во всем зале не было ни одной живой души; компанию мне составлял лишь лепрекон. Ясно понимая, что это всего лишь простое сновидение, я покинул ложу, вышел в вестибюль и вновь наткнулся на Елизавету-Марию фон Нальц. Попытался ухватить протянутую руку, но девушка рассмеялась и легко ускользнула из моих объятий. Я последовал за ней по пустым коридорам, спустился за кулисы и неведомым образом очутился в подвале собственного особняка.
Стало тихо, темно и холодно.
И вдруг ледяное крошево просело, зашуршало и, подобно легендарным зыбучим пескам, потянуло меня вниз, в ледяной ад, в саму преисподнюю…
Я рванулся, ухватился за нижнюю ступеньку лестницы и попытался вырваться, но ничуть в этом не преуспел. Ледяной водоворот тянул все сильнее и сильнее, онемевшие от холода пальцы соскальзывали, ломались ногти, боль выкручивала и выламывала суставы, и я бы точно провалился в черную ледяную бездну, но тут что-то хлестнуло по лицу.
В один миг я проснулся, сорвал накинутое на голову полотенце и уселся на кровати.
— Драть! — пробурчал лепрекон, который устроился в кресле с книгой в руках. На одном подлокотнике стоял стакан с горящей свечой, на другом — полупустая бутылка вина. — Мешаешь!
Я несколько раз глубоко вздохнул и повалился
— Ты не староват для «Приключений Алисы в Стране чудес»? — спросил у коротышки.
— Отстань! — потребовал альбинос, облизнул палец и перелистнул страницу. — Спи! Достал!
Но сон уже оставил меня, я приподнялся на одном локте и поинтересовался у собственной фантазии:
— Кого ты зарезал утром?
Лепрекон угрюмо уставился на меня и нехотя сообщил:
— Шлялся. Дерзил. Нарывался!
Укорять альбиноса убийством взломщика я не стал, но и тему закрывать не собирался.
— Что ты хотел сделать с телом? — спросил у коротышки.
Тот беззвучно выругался и уставился в книгу.
— Что? — повторил я свой вопрос.
— Бездомные животные голодают из-за таких бессердечных людей, как ты, Лео, — не отрываясь от книги, ответил лепрекон и потребовал: — Драть! Не мешай читать!
Бездомные животные? Он собирался скормить труп бродячим псам?
Только еще людоедов в округе развести не хватало!
Я перевернулся на другой бок, посильнее натянул на себя одеяло и попросил:
— Не делай так больше.
Лепрекон ничего не ответил. Просто не успел: внизу что-то с оглушительным стуком повалилось, да так, что вздрогнул пол.
— Драть! — от неожиданности коротышка даже облился вином. — Буфет?
Я так не думал. В один миг соскочил с кровати, схватил с тумбочки «Цербер», выдернул из кобуры «Рот-Штейр» и бросился на выход. Вывалился в коридор и едва не налетел на выглянувшую из своей комнаты Елизавету-Марию.
— С дороги! — рявкнул на нее и промчался мимо, а девушка, как была в ночной рубашке, побежала вслед за мной.
Сломя голову я скатился на первый этаж, проскочил через кухню в прихожую с распахнутой настежь входной дверью и метнулся в гостиную. Перебрался через поваленный буфет и сразу взял на прицел темную фигуру, которая притиснула к стене полузадушенного дворецкого. Под широкополой шляпой с плоской тульей сгустились тени; охватившие шею Теодора руки выделялись своей противоестественной чернотой.
Мавр?!
— Отпусти его! — потребовал я, не решаясь выстрелить.
Душитель медленно обернулся, и тут через другую дверь в гостиную ворвалась Елизавета-Мария.
В мгновение ока девушка оказалась у камина, сорвала со стены саблю и ринулась на малефика. Тот стремительно отпрянул от дворецкого и шагнул навстречу суккубу, вскидывая в защитном жесте раскрытую ладонь. Заточенная сталь столкнулась с плотью и с жалобным звоном отскочила, оставив лишь кровоточащую царапину.
Я выстрелил, метя в голову; мавр неуловимым движением перехватил пулю, другой рукой швырнул в девушку стул и вдруг ринулся на меня! Тотчас споткнулся о невесть откуда возникшего лепрекона, быстро вскочил на ноги, но вновь повалился обратно, когда альбинос полосонул его заржавелым кухонным ножом по сухожилиям. Клинок неожиданно легко вонзился в столь неподатливую для обычной стали плоть, лезвие скрежетнуло по костям, но душитель даже не вскрикнул.