X-avia
Шрифт:
жалко. Просто не хочется ее видеть, и всё. Но мне жалко ее бросать, кому она нужна
такая? Если бы у нее было какое-нибудь уродство, я бы ее, понятное дело, не бросил, а так
– что терять?» О Дантес, окрыленный поэзией немецкого экспрессионизма, расправивший
гордые крылья и поднявшийся над обывательской суетой! Он верит сейчас в то, что
говорит. Сегодня он будет жаться к склизким стенам тамбура и прыгать с платформы в
целях экономии, но сегодня он – Творец собственной судьбы, Демиург, не материя,
чистый дух, утонченный и непонятый убогим миром художник.
Ближе к апофеозу всего Алоиза, оказывается, еще и внешне его больше не устраивает.
Ни тебе похудеть после родов, ни прическу сделать. «Сделала она себе химию и в рыжий
покрасилась – было прикольно. А потом все это отросло, она волосы в хвост соберет, как
у кобылы и ходит. Почему бы не изменить прическу, чтобы мне понравиться?» У меня
уже нет подходящих ответных реплик на эти стенания. «Послушай! – говорю я Дантесу, -
какая разница, в хвосте волосы или распущены? Рыжие или русые? Ведь ты принял
человека таким, какой он есть давно, смысл сейчас жаловаться на однообразие?» И,
немного поразмыслив, добавляю:
– Есть вещи, которые ты либо принимаешь, либо нет. Мы с Б. никогда не станем
дергать друг друга на тему причесок. Это личное дело каждого. Но есть вещи, которые ты
в силах изменить, если тебе все так обрыдло.
– Например? – интересуется Дантес.
– Например, твоя жена носит темные очки со стразами. Эти очки – преступление против
хорошего вкуса. Подари ей другие очки, дорогие и дизайнерские.
Моя резолюция явно разочаровывает Дантеса. Сегодня даже мне не понять его тонкую
душевную организацию.
– Тебе не понять этого, Кристабель, - горестно вторит он моим догадкам, - какая
разница, какие очки она носит? Пусть она хоть панталоны носит – главное, чтобы мне
мозг не выносила!
Я уже открываю было рот, чтобы выкрикнуть: «Хватит выкручиваться! По-моему она
тебе мозг уж точно не выносит!» Но почему-то я молчу.
Глава 7.
«В этом нестерпимом пожаре…»
«You are personal Jesus.»10
(гр. «Depeche Mode»)
«Мы – два грозой зажженные ствола,
Два пламени полуночного бора;
Мы – два в ночи летящих метеора,
Одной судьбы двужальная стрела.
Мы – два коня, чьи держит удила
Одна
Два ока мы единственного взора,
Мечты одной два трепетных крыла.
Мы – двух теней скорбящая чета
Над мрамором божественного гроба,
Где древняя почиет Красота.
Единых тайн двугласные уста,
Себе самим мы – Сфинкс единый оба.
Мы – две руки единого креста.»
(В.Иванов, «Любовь»)
Дантес – к Кристабель:
После бассейна (тренажер «вода») рядом с аэропортом я расплакался. При тебе. Сказал
вслух: «И., ты в дерьме по макушку!» Я сказал, что никто, кроме тебя, мне не нужен.
Никого не любил сильнее за все свои прожитые годы.
Жара пламенила тяжелые городские шатры. Черный асфальт превратился в зыбкое
опасное болото. Ледяная минералка и фруктовый сорбет исчезали с прилавков
практически со скоростью мысли. Все дружно на чем свет стоит кляли прогнозы
метеорологов, и погода, «это чудовищное пекло», стала самой обсуждаемой темой.
Я уйду от нее. Ты уйдешь от него. Мы свалим в другую страну, мы переедем. Там на
лавке я плакал. Я сказал: «Это последнее». Ты сказала: «Такое бывает раз в жизни». Когда
это не страсть, это не влюбленность, это ЛЮБОВЬ, слышишь, Кристабельхен?!?
Двенадцатого июля в десять утра мы решили валить. Или подождать. Потому что будем
жалеть при любом исходе. Я расплакался. Мимо проходил какой-то мужик, курьер, нес
что-то куда-то. Он уставился на меня. Тогда я, шмыгнув носом, повернулся к тебе и
сказал: «Вот видишь, мне даже на него похрен. А что, когда плачешь, сопли еще текут?»
10 Англ. «Ты – личный Иисус»
А все потому что ты сказала, что, если бы была моей, то подарила бы мне
профессиональный фотоаппарат или бас-гитару. Я играл на басу в семнадцать лет, это
было еще в прошлом веке. Ты говоришь, надо пестовать духовную сущность человека,
развивать его таланты. А мне всегда дарили одеколоны или носки. Они меня никогда не
понимали. Ты видишь меня, понимаешь меня, ты режешь меня, разрежь меня.
У нас с тобой было полотенце, шоколадка, завернутая в предусмотрительно