Я Свет и Я Тьма, советую, не Дразните Меня
Шрифт:
– Ничего, - он так резво откатился от неё, встал на ноги и немного отошел.
– Между прочим, то что ты сейчас поместила в себя называется "Conocybe apala". Я же просил тебя не глотать его. Теперь от тебя будет неделю вонять так, будто ты в ящике с трупами переночевала!
– Убьют моего мужа?
– Она ощутила ошеломление. Подняв руки к лицу, заметила, как сильно они дрожат. И ощутила эйфорию, охватывающую тело с головы до пят.
– Которого? Этого доморощенного нарцисса Альфонсо? Отец и Цезарь убьют его и поэтому я их возненавижу?
– Она захихикала -
– Потом ты будешь ненавидеть себя за эти слова больше, чем их.
– Продолжил он.
– Да с чего бы это?
– Она снова захихикала. Боже, храни Дагона и его грибы!
– Не пойму!
– Ты полюбишь его, хотя очень долго не будешь себе в этом признаваться...
– Ооо, - она попыталась сделать серьезное лицо, - ты сейчас сматерился или что-то типа того, да? Я не поняла, что ты сейчас пробормотал. Повтори внятнее и громче.
– Ты втрескаешься в него так, что испугаешься своих чувств и спишешь их на неприязнь.
– Если что, то я его уже страсть, как терпеть не могу. Чия может петь о своем братишке часами напролет, Цезарь его уважает и Хоф от него в полном восторге. Короче, я ещё не знакома с этим чудилой, но уже сыта им по горло. Разве ты не обещал мне разузнать о слабых местах моего нового мужа? Ты что-нибудь нашел против него? Говори скорей!
– Ты его не терпишь, потому что он всем нравится? Боишься, при ваших ссорах все встанут на его сторону, а не на твою?
– Падший глухо рассмеялся.
– Ты так мало в них веришь?
– Я никому не верю.
– Внезапно веселье угасло и в воздухе повеяло гарью- Мне с детства втолковывали, что у меня не может быть друзей. Только семья: Цези, Хоф и теперь Чия... Мне этого достаточно. Пока они не предадут меня, я любого за них убью!
– Она перестала дышать, резко поднимаясь на ноги и уставившись сумасшедшим взором на Дагона.
– Вот оно!
– Они окунут тебя в море слез и оставят одну в беде, с ними ты познаешь цену предательства.
– Знаешь, как поступают с гонцами, несущими дурную весть? Им отрезают головы! Как жаль, что дважды тебя не низвергнешь!
– она сделала шаг в сторону, опасно приближаясь к краю обрыва, - Я не допущу их падения. Спасибо, что предупредил меня, теперь, когда я знаю...
– Ты не сможешь ничего изменить, - Дагон сокрушенно помотал головой.
– Ты слышишь?
– Я смогу не полюбить.
– возразила Креция.
– Если ему суждено умереть, пусть будет так!
– Серьезно?
– Дагон вздохнул и сокрушенно покачал головой.
– Ты сама-то в это веришь?
Внезапно сильный порыв ветра ударил её в спину, заставив пошатнуться на краю обрыва. Она тихо вскрикнула, пытаясь удержать равновесие, помня, что Дагон не может касаться ее без разрешения (прикосновения Смерти убьют её мгновенно). После длительной борьбы с утраченным равновесием, она распрямилась и сделала шаг назад. Точнее, хотела сделать, но в следующий миг почувствовала себя жестко сбитой, прижатой к грязной каменной плите и задыхающейся от тяжести тела, навалившегося сверху, будто
– Слезь с меня, урод!
– Сипло завизжала она, когда гул в ушах стих и она поняла, что не может вдохнуть кислорода, безуспешно пытаясь сбросить с себя нападавшего.
– Пыталась убить себя, дура?
– он сжал её голову, сверля деву суженым испытующим взором. С ужасом Лукреция узнала в нём своего жениха с миниатюры.
– БлИАть, чем это воняет???
ГЛАВА V МИР, В КОТОРОМ... ВСЕ СЛУЧАЙНОСТИ НЕ СЛУЧАЙНЫ...
При отсутствии других средств характер человека никогда нельзя понять вернее, чем по той шутке, на которую он обижается. Георг Лихтенберг.
Самое глубокое и искреннее желание - это желание быть кому-нибудь близким. Дальше - реакции: он и она вступают в игру, но то взаимное притяжение, что предшествует этому, объяснить невозможно. Это желание в самом чистом виде. Пауло Коэльо.
***
В ночь с 24 на 25 июня 1498 год. Рим. Таверна Ванноццы Катанея.
Альфонсо с друзьями прибыл в Рим на день раньше запланированного срока и решил, что не плохо было бы развлечься, прежде чем "сдаваться" Папе Римскому. Поэтому, поскидав вещи в снятом доме в центре Рима, он направился с развеселой компанией в паб, выпить эля.
– Почему мы пришли именно сюда, мой друг?
– спросил Сандро, усаживаясь на скамью.
– Сейчас сам все поймешь, - Арагонский убрал длинные волосы с лица.
– здесь заправляет...
– Что хотите выпить?
– к ним подошла приятная на вид женщина средних лет.
– Вашего лучшего рома, сеньора Катанея.
– Альфонсо чарующе улыбнулся женщине.
– Мы знакомы?
– Ванноца не удержалась от ответной улыбки. Юноша казался настолько красивым, сексуальным и харизматичным, что будь она по моложе, то точно бы...
– Ещё нет.
– он поднялся, галантно целуя руку женщины.
– Но уверен, ваш сын Цезарь много рассказывал вам обо мне. Позвольте представиться, Альфонсо Арагонский...
– О, - Ванноцца смущенно зарделась, нет, точнее, она стала пунцовой от ужаса: она едва не начала флирт с будущим зятем. Если Креция узнает...
– это такая приятная неожиданность.
– Правда?
– Альфонсо отпустил её руку и, выпрямившись, снова улыбнулся даме: - Вы прекрасно выглядите, сеньора. Надеюсь, ваша дочь Лукреция пошла в Вас?
– Боже, - Черт, она пялилась на него и улыбалась так, что сейчас лицо треснет. Черт, почему ее никто не предупредил, что зять приедет?
– какой вы чаровник, право слово... Моя дочь не так красива, как я была в молодости, но людей берет другим...
– Молодой человек рядом с Альфонсо странно крякнул и закашлялся, - Боже, я кажется несу бред, простите старую перечницу, Вы с друзьями, наверное, голодны с долгой дороги, принц? А тут я со своими глупостями! Я сейчас накормлю вас!
– Она суетливо сдернула с себя фартук, бегло улыбнулась его друзьям и убежала в подсобку. Альфонсо опустился на стул, разглядывая свои ладони.