Я Свет и Я Тьма, советую, не Дразните Меня
Шрифт:
Дверь тихо со скрипом приоткрылась и Салути, вздрогнув от накатившей волны холода, резко повернулся к незваному гостю. За черным плащом с накидкой, смертельно уставший флорентинец не смог разобрать, кто перед ним, а от того сорвался на гневливый крик:
– Какого черта вас пустили сюда? Разве не видите, здесь проходит допрос. Убирайтесь!
Человек поднял голову выше и Салути разглядел лицо гостьи: юное, миловидное, в форме сердечка, украшенное светлыми кудряшками... с ярким, сияющим изумрудами, взором:
– Следи за языком, неудачник, - Голос гостьи звенел от ярости. Он явственно слышал в нем едва сдерживаемое
– У тебя была адская бездна времени, чтобы заставить его спеть мою любимую песню. Но ты не справился с такой элементарно-легкой задачей.
– Я не знаю, кто вы и кто пустил Вас сюда, но вы должны немедленно уйти во имя Папы!
– Это ты должен убраться.
– По-змеиному прошипела она, поджав губы недовольно.
– Никто не должен знать, что я была здесь и о чём говорила с ним. Заикнешься кому, и ты труп!
– Я, кажется понял, кто нас посетил, - в сиплом смехе Савонаролы слышался неприкрытый сарказм.
– Лукреция ди Борха собственной персоной! Подумать только... ОН нисколько не приукрасил мне тебя... Все так, как ОН и говорил: лик ангела, а душа... чернее ночи!
– Коль ты знаешь, во что вляпался, молчи, пока я не заговорю с тобой. Даже если тебе все равно, что станется с тобой, подумай о своей "слабости". Ее для меня доступности и... хрупкости!
– Она не удосужилась посмотреть на монаха, продолжая сверлить Салути тяжелым взором. Он нервно сглотнул, пытаясь сообразить, о чем она говорит, - Ты оставишь нас, минут на 5-10, потом вернешься с 3 очевидцами, которые засвидетельствуют его признание. Понял?
– Получше разгляди её, Францис, вряд ли ещё когда истинный Лик Зла явит себя для тебя.
– Этот еретик успел описать тебе, что с тобой станется, если ты не выполнишь поручение отца?
– Сняв капюшон, Креция склонила голову на бок.
– Это будет мелочью по сравнению с тем, что устрою тебе я за ослушание. Терпеть не могу глупых мужчин. Убирайся! Живо!
Францис дернулся и быстро побежал к выходу, будто у него под ногами загорелась земля...
...
– Лукреция невозмутимо смотрела, как неестественно выгнулось тело монаха на вытяжке из железного колеса.
– Ты правда веришь, что это ОН говорит с тобой?
– Улыбка сошла с лица Савонаролы, ее сменила настороженность - ОН обещал, что мученическая смерть вознесет тебя в Царство ЕГО?
– Монах тряхнул головой: ему почудилось, что ее голос меняется и лик светится, как у НЕГО - И что там не будет ни боли, ни страха, ни терзаний...
– Откуда знаешь, что ОН говорил мне?
– истерично закричал монах - Ты нас подслушивала!??
– Это не ОН.
– Лукреция мрачно улыбнулась.
– ОН давно удалился от дел. Ты говорил с Падшим, он любит меня примерно также, как и ты. И может быть виден смертным, если захочет.
– Я люблю тебя?
– Савонарола глухо презрительно рассмеялся.
– О нет, дитя, я тебя...
– ...боишься больше ЕГО гнева. Ибо ЕГО гнев падет только на тебя. Зато мой заберет у тебя то, что ты всю жизнь пытался сберечь, а оно взяло и снова оказалось на моей территории.
– Ты вообще, о чем?
– Савонарола посмотрел на неё наполовину заплывшим глазом.
– Не о чем, а о ком.
– Поправила его Лукреция, подходя ближе и наслаждаясь реакцией его тела (будто пропустили разряд тока).
– Думаешь, я не знаю, что ты чувствуешь
– Не смей!
– заорал Савонарола, пытаясь вырваться от железных пут и рождая в ней глумление
– Ооо, я кажется прищемила хвост побитому жизнью псу?
– Она ехидно рассмеялась.
– Не думала и не ждала, что у нас найдется нечто общее. Кто знал, что тебя будет мутить не меньше, чем меня, при мысли, что эти двое совокупляются, как пара ебанутых крольчат...
– Убью!
– Старик рванулся к ней, что было сил, но повис на кандалах.
– Все равно достану и убью...
– Она росла на твоих глазах, впитывая твои учения, как единственную истину в последней инстанции. А когда гадкий утенок обернулся сексуальным и таким диковатым лебедем, ты испугался реакции на неё и бежал во Флоренцию, допустив ее женитьбу с Орсини...
– Креция захихикала, не сводя глаз к его убийственного взора.
– Кто мог предположить, что выросший утенок приглянется этому старому жирному борову ди Борха? Что она ляжет с ним ради блага семьи? Что родит ему дочь? Что ты, несмотря ни на что, будешь любить ее? И несмотря ни на что, захочешь защитить ее...
– голос девушки перерос в утробное кошачье урчание, действуя ему на нервы не меньше, чем водная капель.
– Не хочешь, чтобы я позаботилась о ней? Ну, как о старшем брате, когда он взял больше, чем мог унести?
– Ссссукаааа, - сдавленно простонал монах, повисая на цепях.
– Только тронь её и я...
– Я всегда и всем предоставляю выбор, - голос Креции сделался ледяным, а глаза черными от злобы.
– И ты не станешь исключением, Джилорамо...
***
Ему показалось, что и в не без того темной камере пыток все заволокло мраком, пахнуло затхлостью, серой, где-то в щели жалобно пискнула мышь. Джилорамо крепко зажмурился, сглотнул, пытаясь справиться с внезапно накатившими страхом, ужасом и тошнотой.
– Тебе хватило пары минут, чтоб испортить здесь воздух своим ущербным страхом, а все потому что твоя фантазия летит вперед доводов рассудка. Ты не успел закрыть глаза, а уже видел обезображенное тело Хуана, выловленное со дна Тибра, и представил на его месте тщедушное тело этой слабой смертной, - ее голос казался замогильным, погружая его в пьяный транс, - не отрицай, я все вижу.
– Его сердце пропустило один удар: эта маленькая ядовитая гадюка видела все его слабые места, знала, куда бить, и била наотмашь, обнажая его нервы, выдирая их с корнями и добираясь тихим сапом до его души...
– Но ты же не думаешь, что я проделаю с ней тот же фокус? Что я стану марать руки об эту глупую шлюшку?
– Родриго не позволит тебе ее и пальцем тронуть!
– он верил в то, что говорил и что думал: - "О боже милостивый, упаси заблудшее дитя от зла, ибо оно не ведало, когда грешило..."
– Не ведало?
– Язвительный злой смех разнёс эхом по каменному своду камеры и вылетел в крошечное окошко у высокого свода потолка. Разве уже стемнело? Как так быстро успел пролететь день?
– Родриго даже не узнает, что с ней завтра будет, потому что выставит Фарнезе за дверь до конца этого дня! Поэтому я могу сделать с ней все, что мне в голову взбредет и мне за это ничего не будет. Мне всегда все сходит с рук и это чертовски скучно...