Яков. Воспоминания
Шрифт:
В гостиную зашел Ульяшин:
— Ваше Высокоблагородие, вот, нашли! — и подал мне завернутый в платок нож. Тот самый, видимо, который метнул в меня убийца.
Петр Иванович бросил взгляд на нож и произнес:
— Немецкая работа. Jagd Meisse, охотничий. Я думаю, это изделие произведено на фабрике Brocken.
— Я и не знал, Петр Иваныч, — сказал я, — что Вы специалист по холодному оружию.
— А я, Яков Платоныч, к Вашему сведению, — ответил мне Петр Миронов с некоторым самодовольством, — год работал в Марселе, в портовых кабаках,
— Вот как? — я усмехнулся. — А вот я думаю: нож новый, сталь, мореный дуб, ручная работа. Изготовлен где-нибудь в Туле.
Петр Миронов посмотрел на меня с высокомерием профессионала:
— Ошибаетесь!
— Да нет, — продолжил я, — здесь просто возле гарды написано: «Егор Самсонов. В Туле».
Виктор Иванович посмеивался в кулак. Видно, не впервой ему было наблюдать за подобными конфузами братца, и они его неизменно веселили.
Петр Иванович, скрывая оскорбленные чувства, встал, подошел ко мне слегка покачивающейся походкой нетрезвого человека. Взял нож, рассмотрел его с усмешкой. И вдруг с немыслимой для выпившего, да даже и для трезвого человека скоростью метнул с полуоборота в стену. Лезвие вошло точно в середину отрывного календаря. Отличный бросок, однако. Уж я в этом толк понимаю.
Коробейников, который стоял совсем рядом с тем календарем, побледнел, как мел.
А Петр Миронов, полюбовавшись на результат своей выходки, сообщил мне доверительно:
— Хорошая копия немецкой работы. Научились!
— Впечатляет, — оценил я его бросок, доставая нож из календаря и подавая его Коробейникову. — Антон Андреич, нужно будет выяснить, где продаются ножи Егора Самсонова, и кто их в последнее время покупал.
Коробейников, все еще находящийся под впечатлением свистнувшего у его уха ножа, молча кивнул.
— Только это ничего не даст, — подал голос Ульяшин. — Эти ножи продаются в каждом оружейном магазине.
— Ну, проверить не помешает, — и я снова обратился к Виктору Миронову: — Виктор Иванович, Вам советую в ближайшее время из дому не выходить. Выздоравливайте.
На этом мы покинули братьев Мироновых. Но покинуть так быстро их дом у нас, конечно, не получилось. Разумеется, Анна Викторовна притаилась на лестнице и выбежала нам навстречу, как только мы вышли. Интересно, она подслушала все, рассказанное отцом, или только частично?
— Яков Платоныч! — как всегда взволнованно обратилась ко мне Анна. — Вы видели, что убийца был в шинели?
— Разумеется.
— Как и в моем видении! — продолжала она. — А днем я видела шарманщика в точно такой же шинели и фуражке!
Спаси меня Господь, у нее уже готова новая версия. Неисправима. И очаровательна. И как всегда вызывает у меня непреодолимое желание улыбаться.
— Да, верно, — ответил я ей, — я тоже его видел на площади. Так он всегда там стоит.
— Задержите его!
Я не выдержал и все-таки рассмеялся.
— Только потому, что он в шинели? Так это нам придется полгорода арестовать.
На лице Анны Викторовны появилось особенное,
— Но ведь тот, кто стрелял, был в шинели! — было очевидно, что она старательно сдерживает свои эмоции, объясняя мне очевидные для нее вещи. — Это же след?!
— Ну, хорошо, я буду иметь это в виду, — сдался я, не желая расстраивать ее сильнее. Ей и так сегодня хватило переживаний. — А Вас попрошу более инициативу не проявлять и оставаться по возможности дома. Доброй ночи.
И, оставив встревоженную Анну Викторовну, я покинул, наконец, дом Мироновых. День сегодня был длинный и богатый впечатлениями. И я срочно нуждался в отдыхе, чтобы завтра с новыми силами взяться за это дело.
На следующее утро я сидел в кабинете, разбираясь с текущими бумагами, когда дверь широко распахнулась, и мой помощник в сопровождении двух городовых втащил и поставил перед моим столом оборванца в шинели, грязного, перепуганного, и обеими руками прижимающего к себе старую шарманку.
Все понятно. Антон Андреич, рыцарь наш, присутствовал вчера при моем разговоре с Анной Викторовной. И, разумеется, не мог отказать даме в таком маленьком капризе. Ну, что ж… Раз уж привел, посмотрим, что это за шарманщик.
— Имя, фамилия, род занятий! — грозно обратился к шарманщику Коробейников.
— Так это, — умоляюще глядя почему-то на меня, а вовсе не на Коробейникова, выдавил шарманщик, — странники мы.
— Бродяга! — перевел Антон Андреич. — Отвечай, где взял шинель? Офицерскую фуражку? Ну?!
— Так это! — продолжал запинаться со страху задержанный. — Барыня одна пожаловали, по доброте!
— А теперь рассказывай! — грозно напустился на него Коробейников. — Как стрелял в адвоката Миронова, как остальных людей убивал!
— Ваши благородия! — взвыл в голос шарманщик и попытался упасть на колени, да городовые не пустили. — Не убивал! Не убивал я!!!
— Что ты тут орешь! — Коробейников схватил задержанного за шинель, тот шарахнулся.
Назревала драка, причем на пустом месте. Похоже, Антон Андреич, вдохновленный предположениями Анны Викторовны, готов был любым способом доказать вину несчастного шарманщика. Хотя невооруженным взглядом было видно, что этот необразованный бродяга не мог быть нашим убийцей. Такого в борделе и на порог не пустили бы, не то, что в комнаты. Да и стрелять он вряд ли умел.
В общем, этот цирк пора было заканчивать. Разъяснять Коробейникову его ошибки при всех мне не хотелось. Позже поговорим, наедине. А пока я просто вмешался:
— Что ж Вы его пугаете, Антон Андреич? Так он нам ничего не скажет.
Коробейников услышал в моем голосе строгие нотки и охолонул слегка, отошел к своему столу, поправляя сюртук. Шарманщик тоже вроде слегка успокоился, кричать уже не пытался, только повторял, как заведенный:
— Не убивал я! Не убивал!
Коробейников достал из сейфа нож, который бросил в меня убийца, и показал задержанному: