Яков. Воспоминания
Шрифт:
— Тогда пошли со мной в управление! — сказал я ему и, как держал, за ухо, повлек парня по улице.
В управлении, освобожденный от моей хватки и посаженный в клетку, он снова осмелел и пробовал куражиться.
— Не знаю, что Вам надо, — ухмылялся он в ответ на мои вопросы. — Может, сплясать?
И выбил чечётку каблуками.
— Дерзкий, значит? —обозлился на него Коробейников. — Понадобится — и спляшешь. Антимоний тут с тобой никто разводить не будет.
— Кто ж тебя к Григорьеву-то приставил? — задумчиво поинтересовался
И в самом деле интересно. Парень — типичный фартовый. Явно сидел, возможно, и не раз. Такие в одиночку не работают. И с чего же это Обчество заинтересовалось нашим безутешным папашей?
— Не знаю никакого Григорьева! — нагло ответил воришка.
— Дружков своих сдашь, — пообещал я ему, — отпущу.
— Каких дружков? — намеренно-театрально удивился он.
— Я ж их все равно найду, — надавил я на него, — а слух пущу, что ты навел.
Он рассмеялся:
— И какая мне тогда разница!
— Разница такая, — объяснил я ему, — что слух я пущу до того, как их поймают.
Ну, куражиться он перестал, по крайней мере. Понял, что если я исполню свою угрозу, то ему не жить. Его везде достанут. И в камере тоже.
— Зря стараетесь! — он подошел к самой решетке, глядя мне в глаза. — Не знаю я ничего.
Стало быть, либо дело очень серьезное, либо он надеется, что его подельники закончат все очень быстро. Иначе бы испугался и проболтался.
— Ну-ну, посиди, подумай, — сказал я ему и пошел в кабинет.
Коробейников пошел следом за мной:
— Яков Платоныч! Дак морда натурально каторжная! — заговорил он возбужденно. — Они Женю убили! А теперь за отцом ее охотятся!
— Есть пока одна закавыка, — охладил я пыл моего помощника. — Сколько было на теле девушки ножевых ран? А эта публика приучена с одного удара на тот свет отправлять.
— Ну хорошо, — не сдавался Антон Андреич, — убил, может быть, Белецкий. А потом нанял людей, чтобы они отца добили. Ну, за шантаж.
— А что, отец не виновен? — спросил я Коробейникова.
— А за что ж… — Антон Андреич даже руками развел, так удивился. — За что ж ему дочку-то убивать?
Ну да. В идеалистически настроенную голову моего помощника мысль об убийстве дочери отцом может закрасться только по ошибке. Ну или с моего хорошего пинка. Он до сих пор удивляется, когда мужья жен убивают. А уж чтобы отец, да родную дочь!
А вот мне эта версия казалась все более правдоподобной, хотя доказательств ее у меня не было никаких. Даже мотивов я не понимал. Но чувствовал, что прав. И появление в деле фартовых людей, следящих за Григорьевым, косвенно подтверждало мои подозрения. Но излагать эту версию в полноте пока рано. Ее и версией-то не назовешь: ни мотивов, ни доказательств. Одна моя интуиция.
— Как нарочно, все запутано! — возмутился несовершенством мироздания Антон Андреич.
— А кто обещал, — спросил я, — что нам убийцу на блюдечке подадут?
В
— Ваше Высокоблагородие, к Вам господин Яковлев Степан Игнатьевич!
Яковлев вошел и, кажется, заполнил сразу весь кабинет. Он был крупным мужчиной, косая сажень в плечах. Голову брил наголо. Одет богато, но без франтовства. И от всей его фигуры исходило могучее ощущение уверенности в себе. Колоритный персонаж. Я поднялся ему навстречу.
— Здравствуйте, — поздоровался он первым. — Я хотел бы переговорить с Вами. Если возможно, с глазу на глаз.
Я взглянул на Коробейникова, и тот, без слов все поняв, быстро вышел.
— Благодарен Вам, — продолжил Яковлев, когда мы остались одни, — что дали мне возможность прийти самому. Смею надеяться, что Вы поймете меня, как мужчина, войдете в мое положение.
— Не дело это следователя, в положение входить, — улыбнулся я ему вежливо.
— Понимаю, — согласился Яковлев. — Однако надеюсь, что мое имя не будет упомянуто в связи с этой историей. С Женей действительно встречался я. Мы были знакомы с ней всего лишь месяц. Однажды ей стало плохо, и я настоял, чтобы она обратилась к моему доктору. Он вынес ей диагноз.
— И как она это приняла? — спросил я.
— Она улыбнулась сквозь слезы, — ответил он, — и сказала, что может оно и к лучшему. Скоро с матерью встретится, — он помолчал и продолжил: — Женя необыкновенная девушка. Да, если Вы нашли деньги, знайте, это я ей сам хотел помочь.
— А кто знал, что Вы дали ей крупную сумму? — поинтересовался я.
— Никто. Я дал ей лично в руки, — он вздохнул. — Мне кажется, она даже не поверила.
— А о вашей связи с Женей кто-то знал? — спросил я его. — Кроме Белецкого?
— Только студент, — ответил Яковлев, — ее воздыхатель. Я его видел несколько раз, но Женя сказала, что он безобидный.
— Значит, он и за Вами следил! — удивился я.
Яковлев посмотрел мне в глаза очень тяжелым взглядом.
— Я, со своей стороны, — сказал он очень внушительно, — делаю все, что в моих силах, использую все свои возможности, чтобы найти убийцу.
— Надеюсь, Вы понимаете, что Вы должны сообщать полиции обо всех вновь открывающихся обстоятельствах. И самосуд не устраивать, — предупредил я его.
Он окинул меня еще одним тяжелым взглядом:
— Честь имею.
И вышел.
Итак, можно считать, что мои подозрения подтвердились. Фартовых нанял Яковлев, он это почти признал. Во всяком случае, ясно дал понять. Ну, или Белецкий для Яковлева, не суть. И охотятся они на Григорьева. А такие просто так охотится не станут — значит, уверены, что тот виновен. Мотив Григорьева пока не понятен. Но это он мне и сам расскажет. А вот как его расколоть? У меня ведь даже малейших доказательств нет! Остается одно — провокация. И я знаю, кто согласиться мне помочь.