Яков. Воспоминания
Шрифт:
— Ее замуровали в собственной комнате, — завершила свой рассказ баронесса, — И она прожила еще четыре года. С тех пор ее называют Кровавая графиня Батори.
По случаю окончания рассказа в комнате возникло оживление, гости потянулись к бокалам.
— Господа! — сказала Екатерина фон Ромфель. — По-моему, я нагнала тоски на Вас, хотя хотела только развлечь! Я так рада что Вы все сегодня здесь, со мной! Молодость проходит, а друзья остаются!
И она подняла бокал, призывая всех присоединиться.
— Катерина Павловна! — Сила Кузьмич соприкоснулся с
— Присоединяюсь! — поклонился баронессе Иван Кузьмич.
— Позвольте мне полюбопытствовать, — обратился к Екатерине Павловне Ребушинский, уже слегка раскрасневшийся от выпитого шампанского, — как чувствует себя графиня фон Ромфель в родных пенатах после двадцати лет жизни в Европе?
— Ах! Я вернулась домой! — Екатерина Павловна улыбнулась Ребушинскому и обняла свою сестру, как всегда пытавшуюся хлопотать по хозяйству — Вот Дашенька, ангел мой, сохранила и укрепила родовое гнездо.
Дарья Павловна, смущенная общим вниманием, постаралась ускользнуть:
— Проследить мне надо…
— И вот так все время! — сказала баронесса, глядя на Дарью с улыбкой. — Все хлопочет, хлопочет! На ней все хозяйство с тех пор, как Господь призвал родителей наших.
— Распорядиться мне нужно, — смущенно извинилась Дарья Павловна и поскорей покинула гостиную.
Ко мне, медленно дрейфуя по комнате с бокалом шампанского, подошел Петр Иванович.
— Как же Екатерина Павловна оказалась в Вене? — поинтересовался я у него вполголоса.
— О! Представьте, история, похожая на сказку! — Миронов сделал бокалом неясный жест, видимо пытаясь подчеркнуть фантазийность ситуации. — В здешней глуши проездом оказался австрийский барон. Ну и влюбился в местную красавицу Катю. И вот нынче, изволите видеть, наша Катя баронесса. А барон год назад, что ли, отдал Богу душу, и Екатерина фон Ромфель решила посетить родные края.
Петр Иванович отошел к столу за новым бокалом. А к моему наблюдательному пункту приблизилась Анна Викторовна.
— Скучаете? — спросил я ее.
— От таких историй, пожалуй, заскучаешь, — ответила она с легкой улыбкой.
— Я-то понятно, меня сюда господин полицмейстер притащил, блеснуть столичным прошлым, — сказал я ей вполголоса, — а вы судьбами какими?
— А меня дядя увлек, — пояснила она. И добавила, чуть раздраженно: — Блеснуть моими талантами.
Анна Викторовна окинула взглядом комнату, полную беседующих людей:
— Я не вижу здесь дочери баронессы. А ведь она привезла ее с собой.
Я огляделся. И в самом деле, еще в начале рассказа баронессы я заметил, как мадемуазель Каролина покинула комнату. Видимо, до сих пор не вернулась. Наверное, ей, как и нам с Анной Викторовной, не по душе званые вечера.
— Екатерина Павловна поражает молодостью своей! — продолжила светский разговор Анна Викторовна. — А вот ее сестра… А ведь она намного младше.
Я улыбнулся этой ее несколько неуклюжей попытке быть как все.
— Вероятно, воды Баден-Бадена сыграли свою роль, —
— Ну, или кровь венгерских девушек, — ответила Анна.
Я с трудом сдержал смех. Светские беседы ей явно не давались.
В этот момент баронесса фон Ромфель привлекла всеобщее внимание:
— Господа! — объявила она громко. — Раз уж у нас такой мистический вечер, я бы хотела попросить мою прекрасную гостью Анну Викторовну провести спиритический сеанс.
Я почувствовал, как Анна напряглась всем телом. Несмотря на то, что со знакомыми людьми она бывала крайне непринужденна, Анна Викторовна, и я это знал, не выносила оказываться на всеобщем обозрении. И хотя, благодаря в том числе и болтуну Ребушинскому, слава ее как медиума разнеслась уже по всему Затонску, публичных сеансов для развлечения публики она не давала никогда.
— Я много наслышана о Ваших способностях! — обратилась к Анне Викторовне баронесса.
— Да ведь я и доску-то свою не взяла, — смущенно попыталась отговориться Анна.
— Я распорядился, — вмешался Петр Миронов, — чтобы ее доставили.
Виктор Иванович и Мария Тимофеевна взглянули на него с возмущением. Я был с ними полностью солидарен.
Ситуация была безвыходная, и помочь Анне было не в моих силах.
— Анна Викторовна! Ну, просим Вас! Просим! — восторженно обратился к ней Ребушинский.
— Мы в полицейском управлении часто встречаемся с этим даром! — поддержал его Иван Кузьмич. — Верно ведь, Яков Платоныч?
Теперь возмущенный взгляд Марии Тимофеевны достался уже мне. Я готов был сквозь землю провалиться, но вынужден был улыбаться вежливо. Ненавижу званые вечера!
Анна Викторовна, то ли почувствовав мое замешательство и желая отвлечь от меня внимание, то ли просто поняв, что сопротивление бесполезно, согласилась с некоторой обреченностью.
Из прихожей принесли аккуратно запакованную в ткань спиритическую доску, ту самую, которую я видел когда-то во время расследования дела об утопленницах. Погасили большую часть свечей. Желающие участвовать в сеансе сели вокруг стола. Остальные, включая меня, расположились поодаль. Участвовать решила где-то половина гостей: сама баронесса, разумеется, ее сестра Дарья Павловна, Сила Кузьмич, господин Ребушинский и, к моему вящему удивлению, наш полицмейстер, господин Артюхин. Старшие Мироновы в полном составе от участия в забаве отказались. Даже, как ни странно, Петр Иванович. Впрочем, я плохо знал правила игры, и, возможно, двум медиумам за одной доской будет тесно. Сам я, разумеется, также остался в стороне.
— Ну что? — спросила возбужденных в предвкушении участников Анна Викторовна. — Кого Вы хотите, чтоб я вызвала?
— Трудно сказать, правда? — рассмеялась баронесса.
— А может быть, дух барона фон Ромфеля? — вмешался в процесс Петр Иванович.
— Не надо барона! — с напряженной улыбкой неожиданно резко ответила ему Екатерина Павловна. — Зачем же? Это лишнее.
Похоже, встреча с духом бывшего мужа баронессу абсолютно не прельщала.
— Дух Наполеона! — нашлась она быстро.