Яков. Воспоминания
Шрифт:
— Но я здесь сидел не зря! — продолжал убеждать меня Коробейников. — Официант мне сказал, что человек, которого мы ищем, его зовут…
Он порылся в карманах в поисках бумажки, на которой записал имя. Наконец-то нашел и протянул мне.
— Жан? — с удивлением прочитал я.
— Он француз! — кивнул Антон Андреич. — Но, к сожалению, больше, кроме этого, мне ничего про него узнать не удалось.
— При чем здесь француз? — задумчиво спросил я скорее самого себя.
Коробейников недоуменно пожал плечами, не знаю, мол.
Француз
Да, как ни странно, с наблюдений Коробейникова вышел толк. Стоит их продолжить, пожалуй. Не будет большого вреда, если он порасспрашивает народ в трактире.
— Вы здесь понаблюдайте, но чтоб в следующий раз без экспромтов, — сказал я ему. — Что там на Фролова?
— Конюхи! — значительно сообщил мне Антон Андреич.
Похоже, я ошибся, и он все-таки тоже прикладывался к графинчику. Ну или просто атмосферой надышался.
— Конюхи, они между собой разговаривали, — продолжал Коробейников, — и сказали, что Фролов вместо свинины конину продает. Я боюсь, что Дуня узнала про это и пыталась его шантажировать.
Информация, конечно, не самая пустая. Вот только предположение нелепое. Хотя завтра с утра нужно будет вызвать Силу Кузьмича в управление и побеседовать с ним. Но это завтра.
— Если до полуночи этот Жан здесь не объявится, — сказал я Коробейникову, — то идите домой. Ну, а завтра мне Фролова с утра в управление приведите.
Я-то был уверен, что этот Жан не объявится вовсе. Поэтому и оставил там Антона Андреича, не беспокоясь о его безопасности. Наверняка француз уже обнаружил, что мы приметили эту таверну, и сменил место. Но возможно, Коробейников, с его талантом провоцировать людей на разговоры, узнает еще хоть что-то о нем.
И, небрежным жестом передав трактирщику графинчик с остатками водки, дабы не вводить моего помощника в излишнее искушение, я отправился в управление.
Там меня ожидали не лучшие новости. Принесли записку от Петра Миронова. Он писал, что не смог убедить Анну Викторовну покинуть дом Молостовых и вернуться домой, так как Каролина очень просила ее остаться. Петр Иванович пытался успокоить меня в письме, сообщая, что провел у Молостовых некоторое время и никакой опасности не заметил. Баронесса снова в здравом рассудке, в доме полный покой, и, когда он оставил их, все собирались ко сну. Отдельно он отметил, что взял с Анны Викторовны клятвенное обещание запереть на ночь дверь.
Итак, я сделал все, что мог. И большего сделать не в силах. Поборовшись еще некоторое время с сильным желанием провести эту ночь на конюшне у Молостовых, я все-таки смог убедить себя, что пользы это не принесет. И отправился спать.
Спал я в эту ночь чрезвычайно плохо. Сперва долго не мог заснуть, размышляя, кто же все-таки мог быть убийцей, потом забылся наконец, но во сне меня посетили такие кошмары, что лучше бы я не засыпал вовсе.
И первым моим утренним впечатлением от работы стал раздраженный голос Силы Кузьмича Фролова, который окликнул меня, едва я успел войти в дверь:
— Что же это, Яков Платоныч! — вопрошал он. — Пришли чуть свет, из дому сюда притащили, да еще и сапоги сняли!
Я опустил глаза. И в самом деле, Фролов сидел в одних носках, сапоги отсутствовали. Непонятно!
— Да, я приказал Вас доставить сюда, — сказал я ему, — но почему Вы без сапог, для меня загадка.
— Спросите у своего помощника! — язвительно посоветовал мне Сила Кузьмич.
Я быстро прошел в кабинет. Надеюсь, у Коробейникова есть внятное объяснение подобной своей самодеятельности.
— Почему Фролов без сапог? — поинтересовался я резко, едва увидел Антона Андреевича.
— Фролов? Почему он без сапог? — слегка растерялся Коробейников.
Похоже, он собирался завершить свои дела с сапогами Фролова до моего прихода, но не успел. И теперь судорожно пытался придумать, как объяснить свои действия.
— Анна Викторовна, помните, говорила про сапоги! — напомнил он мне.
— Вы в своем уме, Антон Андреич? — напустился я на него, не слишком сдерживаясь.
Коробейников зачастил, видимо, пытаясь успеть оправдаться прежде, чем я его уволю к чертовой матери:
— Я отнес сапоги Фролова к Милцу, и он обнаружил на них вещество, похожее на кровь.
Я взглянул на Коробейникова с некоторым интересом. Уволить всегда успею. Но сейчас он дал мне хорошую возможность надавить на Фролова. Отлично!
— Ведите-ка его сюда, — приказал я, одновременно читая заключение доктора Милца.
Фролов пришел в кабинет как был, босиком. Сел на стул, посмотрел на меня сердито.
— На ваших сапогах между подошвой и каблуком обнаружена кровь, — сообщил я ему.
— Да я каждый день на бойне бываю! — усмехнулся мне в ответ Сила Кузьмич.
— Это человеческая кровь, — уточнил я.
— Да неужто можно отличить человечью кровь от свиной! — не поверил Фролов. — Кровь она и есть кровь!
— Современная наука это может, — заверил я его с улыбкой. — Это человеческая кровь, — повторил я и добавил: — Сознавайтесь, это Вы убили Дуню?
— Да Господь с Вами! — раздраженно ответил он. — Да, я там был. Я видел убитую. Но не я убил!
— А что Вы там делали?
— К Мишке приходил, — объяснил Фролов. — Хотел его к себе на подработку позвать.
— А почему ж не сообщили об убийстве? — спросил я его.
— Да именно потому, что сижу здесь без сапог! — продолжал раздражаться Сила Кузьмич. — Не хотел оправдываться!
— И как же кровь попала к Вам на сапоги? — поинтересовался я.
— Не знаю, — Фролов поморщился. — Когда увидел убитую, думал, может жива еще. Подошел поближе. Ну, там где-то и наступил, наверное.