Яков. Воспоминания
Шрифт:
— Отличная работа, Антон Андреич! — саркастически сказал я, разводя руками.
Коробейников понял, что я его ругаю, и сник. Но тут же придумал, как реабилитироваться:
— Я продолжу наблюдение в трактире? — спросил он меня с надеждой.
Не в силах бороться с улыбкой, я покачал головой:
— Ни в коем случае! — и добавил очень серьезно: — Даже если случайно встретите, обходите стороной. А лучше разузнайте, где живет эта знахарка… Как ее? Пустыриха.
— Что кровью лечит? — уточнил Коробейников.
— Именно, — сказал я. — Навестить
Антон Андреич понимающе кивнул, и поднял на меня широко распахнутые глаза:
— Я запроко… запро-токо-лирую? Позвольте?
Отправился нетвердой походкой к своему столу, достал свою тетрадь, уронил, поднял, уронил снова. С трудом открыл графин с водой, выпил залпом два стакана и все-таки справился с тетрадью.
После чего я, насмеявшись досыта, все-таки отправил его домой отсыпаться. Сегодня Антон Андреич явно не работник, придется разбираться с делами в одиночку.
Несмотря на свои вчерашние подвиги, Коробейников пришел утром в управление раньше меня. И даже к моему приходу успел выяснить, кто такая наша знахарка, рекомендующая кроволечение, и где ее искать. Туда мы и отправились.
— И что же за птица эта Пустыриха? — расспрашивал я по пути Антона Андреича.
— Самая известная знахарка в городе! — ответил он.
Вот оно как? Поглядим.
— Анну Викторовну давно видели? — спросил я как бы, между прочим.
— Со вчерашнего дня не видел, — вздохнул Коробейников.
— О здравии ее беспокоюсь, — пояснил я.
— Да, совсем она не бережет себя с этими духами, — охотно поддержал тему Антон Андреич. — И все-таки интересно, могла бы она поговорить… ну… с кем-нибудь!
Вечное любопытство моего помощника по поводу всего мистического и потустороннего было неистребимо!
— Может, Вам к ней в ученики податься? — спросил я не без ехидства. — Вы такой интерес проявляете к ее изысканиям!
— Я ж для пользы дела! — попытался оправдаться Коробейников.
Для пользы дела! Духов вызывать! И главное, он ведь и не шутит вовсе! Он действительно готов вовлекать Анну в расследования «для пользы дела», потому что верит, что подобная польза возможна.
— Вы что? — спросил я Антона Андреича. — Нарочно с утра меня злите? Или не понимаете, что это небезопасно?
Коробейников смутился и даже вроде бы напугался слегка.
— Я просто хотел сказать, — кинулся он выправлять ситуацию, — все это, конечно, чистые суеверия. Но иногда ее замечания, во-многом, конечно, наивные, но дают новое направление движению Вашей всепроникающей мысли!
— Ну Вы и перепел, Антон Андреич! — усмехнулся я.
Надо же, ишь как вывернулся! Да, взрослеет мой помощник, набирается опыта. Уже не только за преступниками с пистолетами гоняться горазд, а и в дипломатии себя пробует. И небезуспешно, ведь раздражение мое погасить он-таки сумел. Оговорился, но успел шуткой исправить положение. Молодец!
Так за разговорами мы дошли до места обитания Пустырихи. Почерневший покосившийся домишко и впрямь одним боком выходил на пустырь.
— Вот
Я попытался заглянуть в подслеповатое окошко, но толком разглядеть ничего не смог.
— Есть кто живой? — крикнул я, постучав в дверь. — Хозяйка!
Дверь отворилась. Но пороге стояла сама Пустыриха. Лучшая в городе знахарка была похоже вовсе не на ведьму, как можно было бы предположить, а на добрую бабушку. Чистенькая, в белом фартуке и вышитом чепце. И руки в муке. Видно, пекла что-то, а мы оторвали.
— А, ждала я Вас, — сказала нам хозяйка, впуская в дом.
Я огляделся, проходя в комнату. Здесь тоже было чисто и уютно. Половички на полу, салфетки на сундуках. Под потолком развешаны пучки трав, всяких разных и в большом количестве. И запах в доме был приятный, чистый какой-то. Пахло печевом и травами. С трудом верилось, что обитающая здесь знахарка могла для лечения присоветовать мазаться кровью.
— Это ведь Вы из-за убиенной Кокошиной? — спросила Пустыриха. — Так я ей сразу сказала, калечить ее не буду!
— Это что же Вы имеете в виду? — уточнил я.
— Беременная она была, — вздохнула знахарка.
— Беременная? И чей же ребенок?
— Это я не знаю, не спрашивала, — строго ответила Пустыриха.
А вот тут Вы врете, милейшая. По голосу чувствую.
— Абортами, значит, промышляете! — намекнул я ей на вред сокрытия сведений. — Не законно это.
— Да ладно, ладно! — быстро пошла на попятный старуха. — Ну, сказала она, чей ребенок. Не погубите! Если он узнает, что я с вами разговаривала, в порошок сотрет.
— Я обещаю, Вы не пострадаете, — заверил я Пустыриху.
— Сила Фролов ее обрюхатил, — сообщила знахарка. — Она в его доме за матушкой его ухаживала.
— А Вы матери Силы Фролова свиную кровь прописали? — поинтересовался я у нее.
— Ну прописала! — не стала отпираться Пустыриха.
— Что это за средство такое? — спросил Коробейников. — Дьявольское!
— Да Господь с Вами! — замахала на него руками старуха. — Слова какие говорите! Господи! Народное средство, верное, — и добавила: — А ежели, господа, у Вас затруднения со следствием своим, так Вы лучше к Мироновой сходите!
— Зачем? — изумленно спросил Антон Андреич.
— А пусть она у самой Дуньки спросит, кто ее! — ехидно ответила Пустыриха. — Я-то людей лечу, с мертвыми не разговариваю. Богомерзкое это дело. А Миронова эта, она такие тут дела распутывала! Полиции даже не снились! Ведьма! Чисто ведьма! Даром, что из благородных!
— Благодарю за совет, — сдержано ответил я. — Честь имею.
И поскорее удалился, уводя Коробейникова, пока тот не устроил скандала, поднявшись на защиту Анны Викторовны. Меня тоже не порадовали слова Пустырихи. Если сплетни окрестили в народе Анну ведьмой, это может быть для нее небезопасным. Но не спорить же, право, об этом с неграмотной бабкой.