Яков. Воспоминания
Шрифт:
Это еще что такое? Что за секреты могут быть у Анны Викторовны с этим… этим человеком! И откуда они вообще знакомы! Ах, да. Они же соседи…
— Прошу в мой кабинет, — пригласил Анну князь.
Она молча пошла за ним, кинув мне на ходу непонятный взгляд, то ли извиняющийся, то ли предостерегающий.
Анны не было буквально пару минут. И, когда она вернулась, мы тут же покинули дом князя Разумовского.
— А Вы знаете, — сказал я ей, когда мы вышли на улицу, — с этим человеком я дрался на дуэли.
— Да, я знаю, — ответила Анна. — Вы и сейчас словно
Она улыбнулась мне нежной, слегка встревоженной улыбкой.
— А какой он спектакль разыграл, — я все еще чувствовал возбуждение и злость после встречи с врагом. — Он ведь не мог не знать, что я здесь, в Затонске. О чем Вы с ним говорили? — спросил я ее.
Просто не мог не спросить.
— Ну… — смутилась Анна. — Это личное…
Моя ярость вскипела с новой силой. Мне даже думать было невыносимо, что у этого мерзавца и предателя могут быть с Анной Викторовной какие-то дела. Кроме того, я, вопреки всякой логике, почувствовал себя оскорбленным от того, что у нее есть, оказывается, от меня секреты. Тем более с князем Разумовским.
— Между Вами и князем есть что-то личное? — не удержался я от раздраженного вопроса. — Благодарю за помощь, Анна Викторовна!
И резко отвернувшись, я быстро пошел к экипажу.
— Яков Платоныч! — Анна пошла за мной, взяла за рукав пальто, заглянула в глаза. — Яков Платоныч, ну чем я могла Вам помочь?
— Вовремя отвлекли внимание, — ответил я ей сухо и достал из рукава пальто украденную мной из шкатулки князя сигару.
— Да Вы что! — перепугалась Анна. — Да Вы что, с ума сошли?!
— Чистильщик дал показания, — пояснил я ей, убирая сигару в саквояж. — За два дня до убийства Курочкиной к ней приходил мастеровой. И обронил точно такую же сигару. В нашем городе кроме князя такие не курит никто.
— Неужели Вы думаете, — изумилась Анна Викторовна, — что князь может быть замешан в этом деле?
Святая простота!
— А Вы думаете, что знатные особы не совершают преступлений? — поинтересовался я, рассерженный ее наивными убеждениями. — Между Вами же столько личного! Спросите!
И, сев в коляску, я приказал трогать. Анна осталась стоять на дорожке, глядя мне в след, растерянная и огорченная.
Вечером того же дня Коробейников докладывал мне результаты экспертизы:
— Я выяснил, обе сигары идентичны, — говорил он возбужденно. — И они не только одной марки, но и одной партии. Более того, у нас в городе кубинские сигары нигде не купить. Их нужно только выписывать на заказ из Петербурга.
— Вот теперь я точно уверен, что князь приходил в гости к Курочкиной, при этом переодевшись в мастерового, — ответил я ему.
— Так! — согласился Антон Андреич. — А зачем?
То, что Коробейников, ни минуты не сомневаясь в моих словах, принял версию о причастности князя Разумовского к делу Курочкиной, было мне весьма приятно. Я бы не признался в том вслух, но сомнения в моей правоте, высказанные Анной Викторовной, больно ранили меня. Почему-то я считал, что между нами больше доверия. Но наше доверие не устояло
— Думаю, его очень интересует эта тетрадь, — ответил я помощнику.
— То есть, получается, — продолжил развивать версию Антон Андреич, — что князь убил Курочкину?
— Нет, у него алиби, — опроверг я это предположение. — В тот вечер он играл в карты в дворянском собрании.
— Не понимаю, — вздохнул Коробейников. — Если князь не мог убить Курочкину, то тогда кто же?!
— Нам нужно понять, как князь связан с Курочкиной, — ответил я ему. — Тогда, возможно, мы узнаем, кто убийца. Да и тексты! Их расшифровка, надеюсь, многое прояснит. Завтра нужно будет навестить нашего криптографа. И вот еще что, — вспомнил я. — Отправьте-ка запрос на этого господина в Петербургский университет. Нужно все-таки узнать, почему его оттуда выгнали.
— Будет сделано, Яков Платоныч, — заверил меня Коробейников. — Доброй ночи.
Антон Андреич ушел. А я решил наведаться к дому князя. Я не собирался наносить ему еще один визит. Просто хотел понаблюдать за домом. Неудобно все-таки работать без филеров. Такую слежку абы кому не поручишь, нужны доверенные люди. Так что придется идти самому.
Я пришел к дому князя и расположился под прикрытием кустов так, чтобы мне было видно парадный вход и окна гостиной. Ничего особенного от своей слежки я не ожидал. И, как оказалось, напрасно. Около восьми часов вечера ко входу в дом подошел человек, в котором я с изумлением узнал криптографа Павла Ивановича. Лакей впустил его в дом, и дальнейшие события я наблюдал без звука, через окно гостиной.
Князь принял гостя сразу же. Между ними состоялся разговор, большая часть которого проходила на весьма повышенных тонах. Павел Иванович на чем-то настаивал, Разумовский отказывался, в высшей степени возмущенный. В конце концов, судя по жестам, он велел слуге выпроводить визитера взашей.
В принципе, смысл пантомимы был мне предельно ясен. Еще раньше я знал, что Павел Иванович весьма стеснен в средствах. Игрок, я полагаю. И думаю, ответ на мой запрос в университет это подтвердит. Видимо, он расшифровал тетрадь и нашел там сведения, компрометирующие князя. И не поспешил сообщить их мне, а решил обогатиться путем шантажа. Ну ничего. Завтра я заберу у этого вундеркинда тетрадь и заставлю его рассказать мне все, что он узнал.
А сейчас меня куда больше заинтересовал слуга, который присутствовал при разговоре. Его лицо было мне отлично знакомо. Последнее время оно мелькало на краю поля моего зрения неоднократно. Таинственный Жан, так и не выслеженный Коробейниковым в трактире. И вот это было уже чрезвычайно интересно!
Господин Жан проводил Павла Ивановича до крыльца и, судя по жестам, в резкой форме предложил покинуть поместье князя. Студент послушался и пошел к выходу из парка. А Жан направился в противоположную сторону, к задней калитке. Я решил, что Павел Иванович никуда не денется. Сейчас он отправится домой, разочарованный неудачей своего предприятия. А завтра с утра я к нему наведаюсь и все узнаю. И я решил проследить за Жаном.