Яков. Воспоминания
Шрифт:
В общем, время шло, и жизнь постепенно снова вошла в неспешную колею. Что, впрочем, не означало отсутствия работы.
И вот как-то ночью за мной на квартиру явился городовой. В доме помещицы Бенциановой был обнаружен труп молодой женщины.
Как понятно стало из объяснений городового, они с напарником патрулировали свой район, когда услышали донесшийся из дома женский крик. Долго стучали в дверь, пока не разбудили, наконец-то, служанку. Та утверждала, что кричали где-то на улице, но городовые настояли на
Тело молодой женщины в дорожном платье лежало на полу одной из комнат особняка. Судя по маленькой кровати, это была детская. Но про наличие ребенка в доме мне никто не упоминал.
— Я, значится, дотронулся до нее, — докладывал мне городовой, обнаруживший тело. — Она еще теплая была. Но глаза как будто стеклянные. Тут ясное дело, покойница.
— Странно, — сказал я ему. — Крик, говорите, с улицы аж слышали, а неужели никто в доме не проснулся?
— Служанка ихняя вроде что-то слышала, — отрапортовал городовой. — Но не разобрала спросонья, кто, откуда. Думала, с улицы.
— Ну, что тут я могу сказать? — доктор Милц, завершивший осмотр тела, поднялся с усталым вздохом. — Смерть наступила в результате удара тяжелым тупым предметом. Вот, видите, в районе левого уха у нее череп до основания проломлен.
— Орудие убийства найдено? — обратился я к городовому.
— Никак нет! — ответил тот.
— У меня к Вам большая просьба! — обратился ко мне доктор Милц. — Если я не сильно нужен, позвольте мне откланяться.
— Конечно, — отпустил я его. — Можете идти.
В конце концов, ничего загадочного в причинах смерти дамы нет. Вскрытие может вполне подождать и до утра. А на дворе глухая ночь. И доктор, работавший в больнице целый день, тоже очень устал.
— Антон Андреевич! — окликнул я Коробейникова, занимающегося подробным обыском. — Вы осмотрите здесь все внимательно. Важна каждая мелочь.
— Работаем, Яков Платоныч, — отозвался мой помощник. — Примечательно, что ничего ценного не взяли. Деньги, украшения… Все на месте. И огромное количество пыли повсюду!
— Дама явно в дорогу собиралась, — сказал я, осматривая открытый чемодан, — вот только из дому выйти не успела.
— Да… — задумчиво протянул Коробейников. — Быть может, услышала какой-то звук, заглянула и … И пала жертвой злодея.
— Вы, когда здесь все закончите, — велел я ему, — осмотрите окна и двери. А я с обитателями побеседую.
В гостиной меня уже ожидали. Помещица Бенцианова, пожилая дама с властным, недовольным лицом, восседала на кресле в халате и ночном чепце. С одного взгляда было ясно, что характер у этой дамы весьма непростой. А выражение лица говорило о том, что все происходящее возмущает ее до крайности.
Рядом на диване сидел
Третьей в комнате была пожилая женщина, по виду доверенная служанка Бенециановой, стоявшая у нее за спиной.
Я представился и приступил к допросу.
— И что же, никто из Вас крика не слышал? — спросил я собравшихся.
— Так спали мы, — ответил Татаринов, — поэтому никто ничего и не слышал. Татаринов, Викентий Андрианович, — представился он, чуть привстав.
— Племянничек мой! — покосилась на него Бенцианова неодобрительно.
— А Вы, простите, кто будете? — спросил я служанку, стоявшую за плечом хозяйки.
— Пахомовна я, — ответила она, утирая слезы. — Служу я здесь, по хозяйству.
— Кто-нибудь еще в доме живет? — поинтересовался я у Бенциановой.
— Горничная моя, Сусанна, — ответила она раздраженно. — И супруга племянника моего, Ксения. Жила.
— А Вы, как я погляжу, прямо вот так спали? В одежде? — переключился я на Татаринова.
— Разморило, — ответил он. — Я прилег, не заметил, как заснул.
— Странно это, — заметил я ему. — Ночь на дворе, а Вы одеты, как будто в дорогу. Жена Ваша словно при параде. Чемодан при ней упакованный. Собирались куда?
Он замялся с ответом. Но потом ответил все-таки, но почему-то глядя не на меня, а на тетушку:
— Да, собирались. Думали утром первым же поездом в Москву поехать, — он достал из кармана и показал мне два билета на поезд. — Я вот билеты купил.
— А мне, значит, ничего не сказал, — вмешалась Бенцианова с упреком. — Тайком решил сбежать! Не попрощамшись! Как воришка!
— Да Вы же, тетушка, сами меня выгоняли! — ответил он ей возмущенно. — Вроде как, и не рады были!
— А чему радоваться-то? — все больше расходилась Бенцианова. — Я же вижу по твоим глазам, почему ты обхаживаешь старуху больную!
У Татаринова окончательно сдали нервы.
— Да хватит уже, тетушка! Довольно! — заорал он во всю силу. — Жену мою убили! Вы хоть это понимаете?!
Пахомовна, ни слова не говоря, подала хозяйке капли. А я решил откланяться. Во взаимоотношениях тетки и племянника мне было все ясно. А также было ясно, что сегодня я вряд ли получу от них какие-то полезные сведения. Надо дать им успокоиться. И впредь допрашивать поодиночке.
И, распрощавшись, я покинул гостиную.
Едва я вышел за дверь, как налетел на ту самую горничную. Отлично, ее-то я и собирался искать. Наиболее интересная сейчас для меня фигура, единственный человек, который хоть что-то слышал.
— Вы здесь горничная? — спросил я ее.
— Да, — кивнула она в ответ. — Сусанна.
— У Бенциановой давно служите?
— Недавно, — сообщила она. — Я сама из Саратова, там тоже в хорошем доме служила.
— А что же уехали, коли дом хороший? — поинтересовался я. — Провинились?