Янтарь и Лазурит
Шрифт:
Женщина упала перед ней на колени, а Шиюн заботливо забрала тело Юнхи из рук своей госпожи. Та продолжала неосознанно цепляться за неё, пока не разжала пальцы, в ужасе рассматривая девочку. Ученица верховной лисы! Но почему она так напоминала её собственную дочь?
— Дитя… — произнесла женщина с хрипотцой в голосе и сглотнула. — Как тебя зовут?
Даже так богиня не оставила её. Пусть она не обладала силой возвращать людей из мёртвых, но не отвернулась от своей последовательницы.
Девочка всхлипнула и приоткрыла глаза, но не издала ни звука. В полумраке
— Всё хорошо, тише-тише, не плачь, — успокаивающе заговорила она, нежно погладила девочку по голове и спине. — Тише, дитя.
Она неловко перебирала её мокрые волосы. Стоило её пальцам прикоснуться к слипшейся шерсти лисьих ушей, как женщина отдёрнула руку, а глаза девочки ещё больше наполнились слезами, после чего её накрыла новая волна слёз.
— Всё хорошо, дитя. — Женщина винила себя за такие неаккуратные действия, теперь она гладила мягкие уши, сдерживая свой страх и трепет перед ученицей богини. Где-то на подсознательном уровне она всё больше догадывалась, что наследный принц Сонгусыля всё-таки добрался до Чигусы, но думать не хотела о том, что там произошло, поэтому гнала эти мысли прочь.
Девочка так и не произнесла ни слова, а женщина чуть отодвинулась, взглянула в её лицо и аккуратно сжала маленькие плечи.
— Что бы ни случилось, дитя, теперь тебя зовут Юнха и ты моя дочь.
Глава 15
Завеса прошлого приоткрывается Лазуриту
Каждое утро монахи поднимались на рассвете, читали псалмы и медитировали, лишь после этого ели свой скудный завтрак и вновь отправлялись совершенствоваться. Сюаньму так привык к этому распорядку дня, что всегда просыпался в одно и то же время — вот и сейчас он открыл глаза, сел и прогнулся, разминая спину. У окна расположился генерал Ю, но отвернулся лицом к стене, поэтому Сюаньму не был уверен, спал ли тот или уже проснулся, зато лежавший у двери евнух Квон негромко похрапывал.
Сюаньму поднялся с постели, облачился в аккуратно сложенную рядом одежду, заправил одеяло и осторожно прокрался мимо евнуха Квона. Прошлой ночью он заметил, что пол скрипел, поэтому старался ступать тише. Оказавшись у двери, он бесшумно проник в коридор, прошёл мимо дремавшего за стойкой хозяина и выглянул наружу. Морозный холодный ветер обдал лицо, траву покрывал тонкий слой белого инея.
Перед глазами Сюаньму всплыл какой-то образ — гора, чью верхушку обволакивал чистый белый снег, однако хотя Сонгусыль и оказался гористой страной, горы здесь всё равно были невысокими, а Цзяожи и вовсе являлась относительно низменной страной, там он и вовсе не мог таких повстречать. Неужели где-то видел подобную картину?
Город Анджу постепенно просыпался. Звонкое пение птиц наполняло улицы, первые люди выглядывали из своих домов, зевали, потягивались и отправлялись по делам.
Постоялый двор Тэянджи располагался в центре города, как и в Сонбаке, поэтому Сюаньму в очередной раз стал свидетелем по-прежнему непривычной для него картины.
— Не спится?
Сюаньму не знал, сколько времени провёл так — он отключил сознание и поддался духовной энергии, совершенно перестал воспринимать окружающий мир. Голос генерала Ю не просто ввёл его в замешательство, а заставил вздрогнуть и даже напугал. Сюаньму настороженно посмотрел в его сторону, в его глазах застыл неозвученный вопрос: «Что-то случилось?»
— Дева Кон хотела обсудить найденный нож, — пояснил генерал Ю. Он уже не пытался называть нуну принцессой, а перестроился на новое обращение.
Сюаньму молча поднялся и отряхнул тёмно-синюю ткань от пыли, затем кивнул. Генерал Ю улыбнулся и первым устремился на постоялый двор, монах сложил руки за спиной и последовал за ним. Они миновали уже проснувшихся постояльцев, рассевшихся за невысокими деревянными столами, и вернулись в ту самую комнату, где провели ночь.
В дверях стояла Хеджин, евнух Квон уже проснулся и заправил постель, но не спешил подниматься, а нуна разместилась на узком подоконнике — Сюаньму удивился, как она вообще умудрялась там сидеть. Рядом с ней расположился каса-обакэ, только на своей тонкой ножке он чуть не свалился с подоконника, поэтому нуне пришлось подхватить его и усадить к себе на колени. Как только все оказались внутри, служанка вежливо опустила голову, выглянула в коридор, осмотрелась по сторонам и прикрыла дверь. Поскольку все собрались, сидеть дальше было невежливо, поэтому пухлый евнух Квон поднялся и остался стоять у стены.
Нуна вертела нож в руках, ржавое лезвие местами блестело в лучах утреннего солнца. Сюаньму свёл брови, переживая, что от неаккуратного движения она могла порезаться, но та держалась ловко и уверенно.
— Я прекрасно понимаю, что это оружие никак не связано с трупом, который мы видели в горах, — решительно заявила она, в то время как помрачневший евнух Квон вяло опустил свою голову и вздрогнул. — Однако нутром чую, что господин Нам как-то причастен к этим убийствами.
— Дай мне нож, — на лице генерала Ю застыло непривычно серьёзное выражение, он протянул руку. Нуна чуть склонила голову вбок и вложила оружие в его широкую ладонь.
Генерал Ю повертел его в руках, поднёс к глазам и прищурился.
— Выглядит как разделочный нож, которым не пользовались уже много лет, — вынес он вердикт. — Лезвие давно заржавело — не первый год он закопан под землю.
Хотя на своём веку Сюаньму повидал немало мертвецов, труп мёртвой женщины в горах до сих пор стоял перед глазами. Запёкшаяся кровь на её лице и траве у головы, глубокая рана вместо левого глаза с торчащим из неё бамбуком. Он также помнил запах гниющей плоти и жужжание назойливых мух.