Янтарь и Лазурит
Шрифт:
— Помочь?
Взгляд косился на седого мужчину — тот продолжал нависать над бурлящей жидкостью в котле. Он не казался злым и плохим, а как будто многое повидал на своём веку. Если бы не белые, как чистый снег в холодный зимний день, волосы, то Кохаку не дала бы ему больше тридцати лет. С другой стороны, у него была достаточно взрослая дочь Юна, поэтому возраст лекаря оставался загадкой.
Краем глаза Кохаку также встревоженно наблюдала за Рури: поначалу её друг прижимался к дверному косяку и стоял с опущенной головой. Драконы обладали невероятно сильным нюхом, даже лисы не могли с ними сравниться, поэтому Кохаку беспокоилась, что Рури тяжело находиться
Она прокашлялась, привлекая внимание лекаря, поймала на себе его взгляд и с милой улыбкой поинтересовалась:
— Господин Нам, вы случайно не знакомы с дамой Пён?
Он оторвался от своего дела, сердито посмотрел сначала на неё, затем на притихшего каса-обакэ в её руках и вкратце ответил:
— Нет.
Нотки подозрения закрадывались в душу Кохаку. Точно ли женщина с такой фамилией проживала в Анджу? Зачем наложница Ча вообще отправила её сюда?
Но Кохаку всё равно не собиралась сдаваться и выпалила:
— У вас в Анджу случайно нет человека, который знает всех и мог бы подсказать, где найти даму Пён?
— Агасси, вы вообще уверены в её существовании? — Он сверлил её недовольным взглядом.
— Хотите сказать, мы зря приехали сюда из Сонбака?
Господин Нам пожал плечами и вздохнул.
— Тот, кто не желает быть найденным, может прекрасно скрываться там, где его в жизни не додумаются искать.
— А точнее?
Кохаку не надеялась, что он назовёт ей точное местоположение дамы Пён, но попытаться стоило. Вдруг о какой-нибудь загадочной женщине в Анджу всё-таки ходят слухи.
— Агасси, лучше бы уехали в свой Сонбак и там и остались, — проворчал господин Нам, продолжая помешивать бурлящую жидкость. — Юна, где корень?
— Сейчас, отец.
Кохаку не спешила расстраиваться из-за его ответа, а бросила на Рури беглый взгляд — тот сам посматривал на дверь в стороне, но не решался приблизиться. И прищурилась, гадая, мог ли господин Нам скрывать в своём доме нечто опасное.
— Я впервые нахожусь в хижине лекаря, — Кохаку быстро собралась с мыслями и решила для начала законно узнать, что находилось в том помещении, — за этой дверью у вас покои?
Послышался протяжённый вздох. Очевидно — господин Нам не горел желанием общаться с ней, но всё же собрал последние капли вежливости и процедил сквозь зубы:
— Процедурная комната для акупунктуры, агасси желает попробовать?
— Умираю от любопытства, но для начала бы поглядеть! — тут же выпалила Кохаку и даже радостно подпрыгнула на месте.
— Фня! — поддержал её Дзадза.
Лекарь выглядел недовольным, но, не отрываясь от котла, обратился к своей ученице:
— Джинмин, покажи любопытной агасси процедурную.
Юна всё ещё нарезала растения и раскладывала их по кучкам, отдельно разложила корни и также зачем-то нарвала лепестки и мелкие листья, а вот Джинмин только притворялась, что занималась чем-то полезным, а в реальности бродила вдоль шкафа и изредка заглядывала в пыльные ящички. Как только мастер придумал для неё дело, она улыбнулась, вернула веточки на стол Юны, после чего пригладила руками ткань чхимы и предложила Кохаку последовать
— Фын-фна-ра?
Дзадза тоже с любопытством дёргал своей ножкой из стороны в сторону и пытался спрыгнуть на пол, но Кохаку только крепче прижала его к себе — незачем лишний раз злить господина Нама. Она не могла осуждать простых смертных за их страх перед нечистью, как и в чужом доме не имела права выпускать каса-обакэ. Про приносить же… она предпочитала не задумываться.
Дверь противно скрипнула, отчего Кохаку еле сдержалась, чтобы не накрыть уши руками. Её взору открылась небольшая тёмная комната, единственное окно было завешано занавеской. У стены стояла деревянная скамья-диван. Если бы Кохаку сейчас находилась во дворце, то назвала бы это странным диваном: даже при тёмном освещении виднелась небрежно вырезанная спинка, в то время как Кохаку до этого момента видела лишь изящные с мелким и детальным узором. Но и для скамьи этот «диван» не выглядел таким простым, более того, на нём даже лежала какая-то мягкая подстилка. Всё-таки о своих подопечных лекарь Нам заботился, но не похоже, чтобы к нему часто заходили и вообще пользовались этой комнатой. В углу стояло несколько свёрнутых циновок, а возле них — узкий стол с пирамидкой сложенными коробочками, а также стул со спинкой. Кохаку пока только с интересом осматривалась, как Джинмин отдёрнула занавеску в сторону, и в помещении поднялось облако пыли. Даже не облако, а целая туча, ураган! Обе закашлялись. Джинмин махала руками перед своим носом и ещё больше задыхалась, а Кохаку оказалась умнее: закрыла нос и рот ладонью и выскользнула за дверь, в комнату с котлом — подождёт здесь, пока пыль осядет.
Господин Нам бросил на неё, на удивление, не сердитый или раздражительный, а насмешливый взгляд, улыбнулся, но вслух ничего не произнёс, а продолжил размешивать бурлящую жидкость. Кохаку не понимала, как та до сих пор не вылилась — настолько огромные пузыри надувались и намеревались вырваться на свободу. Рури тоже посматривал в её сторону, но всё ещё держался прилавка и не приближался. Кохаку и самой тяжело дышалось не только от пыли, но и от густого запаха из котла; если бы не интерес Рури к этой процедурной, то она бы с радостью вышла в бамбуковую рощу подышать свежим воздухом. А вместо этого кивнула ему, убрала руку от лица и посильнее подхватила Дзадза, после чего вернулась в уже более светлую процедурную. Джинмин по-прежнему покашливала, но уже не с такой силой, словно задыхалась.
— И что у вас тут есть?
— Очевидно, иглы для акупунктуры, — послышалось недовольное ворчание господина Нама.
Об этом Кохаку знала и без его слов, но не видела никаких острых предметов. Где же их хранили? В коробочках на столе? Хотя её и вырастили как принцессу, она понимала, что у окружающих людей было понятие границ, поэтому не могла просто подойти и открыть. Джинмин с улыбкой приблизилась к столу и подозвала Кохаку к себе, после чего сама взяла верхнюю коробочку и бережно приоткрыла.
— Вот иглы, онни.
Внутри лежали тонкие металлические иглы с тёмно-коричневыми держателями. Кохаку уже подхватила Дзадза одной рукой, а на другой вытянула указательный палец и собиралась прикоснуться к одной из них, как раздался голос господина Нама:
— Грязными руками ничего не трогать!
— Не очень-то и хотелось, — пробурчала Кохаку себе под нос и крикнула уже громче: — И не грязные у меня руки!
Она понимала, что имел в виду лекарь. Как бы жутко это ни прозвучало, иглы вводили в тело человека, поэтому здесь следили за чистотой, чтобы не занести никакую заразу.