Янтарь и Лазурит
Шрифт:
«Старший братец?»
Кохаку прекрасно слышала, что храмы уничтожали монахи Цзяожи. Неужели ими управлял главный аккым? Она опасалась спрашивать об этом — Юна в любой момент могла лишить её жизни, а также убить её друзей.
— Язык проглотила, малышка?
По всей видимости, аккым и сам был не прочь поболтать. Жертвы наподобие Джинмин наверняка кричали и плакали, молили их отпустить, а Кохаку не спешила сдаваться и решила поговорить.
— Братец? — аккуратно переспросила она.
— Да, он просто потрясающий,
Кохаку услышала тихий стон за спиной. Должно быть, Рури шокировала новость, что их главой оказался аккым. Она и сама бы не обрадовалась, скажи ей подобное о короле.
— Подожди… — вдруг задумалась Юна. — А ведь ты, девочка, и так о многом слышала. Как ты узнала?
Кохаку попыталась резко перевести тему:
— Лучше расскажи, почему ты убиваешь только женщин, если так легко обездвижила нас всех.
Она прикусила нижнюю губу — хоть чем-то могла шевелить. Главное, чтобы аккым не разозлился сейчас.
— О. Я убивала не только женщин, но любоваться их лицами перед смертью, — Юна облизалась, — гораздо приятнее. Видела бы ты, в каком ужасе была мать этого тела, когда рука собственной дочери пронзила её ножом, ха-ха!
Она залилась зловещим смехом, который разнёсся по пещере.
Перед глазами Кохаку мелькнул тот самый заржавевший нож, который они нашли зарытым в бамбуковой роще неподалёку от хижины Якчук и который сейчас был спрятан в складках её одежды, чьё лезвие давно заржавело и затупилось. Им убили мать Юны? Руками самой Юны?! Грудь сжималась от ужаса и боли. Кохаку не хотела думать о том, насколько ужасное чудовище сидело перед ней.
А вот Джинмин не выдержала и запищала, однако, как и остальные, всё ещё не могла двигаться. Слёзы с новой силой потекли по её щекам.
— Заткнись ты уже, бесишь, — шикнула на неё Юна, а затем обернулась к Кохаку. — На чём мы остановились?
Дышать становилось тяжелее. Надо срочно о чём-то заговорить, пока аккым не убил Джинмин — Юна слишком сердито поглядывала в её сторону.
— По дороге в Анджу, — затараторила Кохаку, — я видела тело женщины, из глаза которой торчала ветка бамбука. Это ты?..
— Ха-ха! Кто же ещё? — Она вновь откинулась назад и опёрлась на руку, с важным видом задрала голову. — Раз ты и об этом знаешь, то я представлюсь. Чжуцы. Или как меня произнесут в этом вашем Сонгусыле, Джукччи, правильно?
Шип Бамбука* — такое значение имени было у аккыма перед ними.
* Китайское чтение Чжуцы (кит. ??), корейское чтение Джукччи (кор. ??) — Шип Бамбука.
— Джукччи, — сердито прошипела Кохаку, но постаралась взять себя в руки и чуть смягчилась. — Вы убиваете людей просто так? Или убийство что-то даёт вам?
Она должна была узнать, являлась ли они хищниками, убивающими людей ради собственного выживания, или всё-таки наслаждались этим.
— Какая
«Чёртов Ю Сынвон, приди поскорее», — молилась про себя Кохаку.
— Мы питаемся тёмной энергией. Страхом, болью, разочарованием, злостью…
— Но тогда вы можете просто запугать жертву, а не убивать, или я не права? — осмелилась перебить Кохаку.
— Нуна, не зли аккыма, — донёсся до её острого слуха тихий голос Рури за спиной.
Юна поднялась с пола и размялась.
— Столь малого количества энергии нам не хватает, в основном мы поглощаем её вместе со смертью жертвы, а при жизни — лишь крупицы.
Поведение аккымов становилось понятнее. Они запугивали жертв, мучали их и получали нужную им энергию. Опасные хищники, однако Кохаку всё равно не хотела оправдывать жестокие убийства их природой.
Фурин по-прежнему давили в её ребра, но она ничего не могла с этим поделать. Беспомощная и бесполезная. Ни друзей защитить, ни себе помочь никак, кроме как отвлекая аккыма своей болтовнёй.
— А если жертва вас не боится?
Юна перестала разминаться, а вновь опустилась на пол, вернее, даже улеглась, схватила Кохаку за подбородок и наклонилась к её лицу.
— Как в случае с тобой? — Она посильнее сжала её за щёки. Почему-то аккым довольно легко шевелила её неподвижное тело. — Таких тоже возможно сломать, не переживай. Убью твоих друзей у тебя на глазах, и ты тоже познаешь отчаяние.
— Ты! — вырвалось у Кохаку, пока Юна продолжала сжимать её подбородок.
— Ты ничего не сможешь сделать, малышка. Хочешь проверить?
Что она сделала не так?! Надо как-то ещё потянуть время!
Джукччи отпустила её, и Кохаку ударилась лицом об пол, щека начала пощипывать, а на подбородке наверняка остались отметины от пальцев. Юна, играясь с веточкой бамбука, поднялась и подошла к Джинмин, которая зажмурилась и запищала, однако её крики заглушала тряпка во рту.
Кохаку услышала шаги невдалеке. Кто-то шёл к ним!
«Верховная лиса, прошу, пусть это будет Ю Сынвон!» — взмолилась она, а сама специально заговорила вслух, чтобы аккым не услышал приближавшихся:
— А если и это не сработает? Если человек всё равно не испугается и справится со своими эмоциями?
Юна обернулась и посмотрела неё серьёзным взглядом.
— Не переживай, малышка, я найду, чем тебя сломать.
— Не делай этого, Юна!
Ну почему, почему из всех возможных первым сюда прибежал именно господин Нам? Да, он следовал за ними, но лучше бы струсил и остался в Анджу. Он мог знать об этом месте, но аккым поймает его также легко, как и остальных!
— Мало тебе было матери и остальных жертв, теперь ты решила убить ещё и друзей? Свою соученицу? — продолжал несчастный лекарь, голос его дрожал.