Зачем богу дьявол к 2
Шрифт:
И к радости, и к разочарованию бойцов одновременно, Никита всё лучше управлялся со своими ногами и ограничил сопровождение себя Рыжим. Николай с удовольствием не вникал в финансовые вопросы и занялся обороной. На полпути между Селом и Усадьбой нашлось удобное место для военного городка. Николай сам столярничал и плотничал на строительстве временной казармы, чем вызвал у Никиты невольные ассоциации:
– Ты как Пёрт I. А я Алексашка Меньшиков.
– А Дон Кихот и Санча Панса, не хочешь?
– возразил Николай.
– Лучше тогда, Бэтмен и Робин.
– не согласился Никита.
По вечерам, как во время странствия, они любили посидеть у костра, необходимости
– Да ну тебя!
– ворчал Николай.
– Ничего у нас не было. Он, вообще, представлял себе гомосексуализм, как спектакль с переодеванием мужчин в женщин. Считал это дело заразным.
– Григорий...
– Никита мысленно вертел это имя, смотрел на него с разных сторон.
– Нет. Не могу. Непривычно. Но, Гриша... Это ласково.
Во время очередной посиделки после заполошного дня к костру подошёл Молчун:
– Разрешите?
Бывшие узники генеральского изолятора так и жили на въезде в Село: подальше от начальства, поближе к кухне. Свои палатки они превратили в ханские шатры и по виду, и по нравам. У их ворот всегда хоровод.
Присев, Молчун, ещё раз обдумал с чего начать и начал с необдуманного:
– Ты не задал нам не одного вопроса. Кто мы, что мы?
– А вам вдруг обидно это стало?
– удивился Николай.
– Нет.
– Молчун усмехнулся.
– Мы бы соврали. Как ты думаешь, почему Генерал нам кровь не выпустил? Почему в изоляторе держал? Он не дурак. И хитрый. Он хотел, чтобы мы на него работали. Половина на половину.
– Вы бандиты?
– Николай спросил с сомнением в голосе.
– Мы бандиты на бандитов.
– уточнил Молчун.
– Грабь награбленное. Хотели его сокровищницу бомбануть, а он нас как детей в ловушку заманил. Вспоминать стыдно. К делу... Есть у нас кое-какие накопления. Но трое наших погибли. Делить между собой их долю нам западло. Жаль, что ты их лучше узнать не успел. Мы вам их долю отдаём. Если они меня сейчас слышат...
– Молчун показал на небо.
– То одобряют.
– Спасибо, хотя не знаю о чём речь. А почему только сейчас надумали? Уйти собираетесь?
– это Николая волновало больше, чем "доля". Лишиться таких бойцов - большая потеря, дороже денег.
– Нет.
– успокоил Молчун.
– Я военный. Особист. Удивлён?
– Николай действительно удивился, а Молчун продолжил: - Представь себе, да. Но в прошлом, ещё до Серой смерти. От таких командиров как ты, не уходят. Мы во всей этой нынешней неразберихе потерялись. Как волки стали. Ты нас к жизни вернул. А ждали, пока Никита оклемается, потом с пополнением разбирались. Нам - сутки туда, сутки обратно.
– Военный! Особист! Ты действительно молчун!
– это новость Николая обрадовала.
– Контрразведка и разведка с меня долой. С этой минуты - твоё. Остальное погодит. К завтрашнему дню план мероприятий. Думаю, он у тебя уже есть. Представляю, как это - наблюдать бардак со стороны.
– Да. Особенно, слушать радио старателей.
– согласился Молчун.
– Непогодит остальное!
– не согласился Никита: - У нас финансы танцуют лебединую песню. И мы с вами поедем.
Что скоро, то не всегда споро. Николай недовольно взглянул на Никиту, Никита ответил. Молчун впервые стал свидетелем их разговора без слов. Окружающие чувствовали, что это не просто переглядки, а именно объяснения друг с другом. Но как это у них получается без слов, никто не понимал.
Николай очень резко отреагировал на спонтанное решение Никиты. Никита обиделся,
– Чуть с ног не сшиб!
– пожаловался Пётр, поздоровавшись за руку с Молчуном, и укоризненно посмотрел на Николая: - Опять поругались? Когда вы ссоритесь, в деревне коровы не доятся. А когда не доятся - значит, поссорились. Примета уже такая.
Почему "опять"? Почему "поругались"? Николай неопределённо пожал плечами. Так, пустячная размолвка. Последнее время приходится принимать много решений, на всё не насоветуешся. А Никита решает, как блины печёт. Правда, чаще он оказывается прав, чем не прав. Впрочем, "правильных" и "неправильных" решений не бывает. Все решения правильные, любые, к чему бы они ни привели.
К Петру сама собой прилипла должность заместителя по тылу, и он оказался между двух огней. Не только в хозяйственных вопросах практически последнее слово оставалось за Никитой, хотя приоритеты задавал Николай. Кто в лес, кто по дрова - это не удивительно для двоевластия. Приходилось лавировать. Компромисс находился всегда. Никита и Николай готовы были жертвовать друг для друга всем остальным миром, как несущественной подробностью. Что уж говорить о мелких управленческих недоразумениях! Абсолютно эгоистическое отношение к окружающему удивительным образом совпадало с общественным благом, но лишь до личной границы Правителей, нарушив которую, общественное благо будет моментально без тени жалости отправлено в ад, не взирая на лица. Такая уж у них любовь - против всего остального мира. Пётр не питал иллюзий ни на чей счёт, включая себя. Никита и Николай неотвратимы как судьба, он её выбрал сам и не жалел об этом. Без них, как без якоря. А среди бойцов ходила утешительная поговорка: если уж вешаться, то на высоком дереве.
Обсудить текучку не получилось. Николай слушал, отвечал, но отсутствовал. Так всегда после стычек с Никитой. Теперь, пока не помирятся, говорить, что с тем, что с другим бестолку.
– Завтра решим.
– наконец отмахнулся от текучки Николай и ушёл след в след за Никитой.
– Вот близнецы сиамские на нашу голову!
– прокомментировал Пётр: - Не знал бы, не поверил, что так бывает.
***
С утра, занявшись вопросами режима секретности, Николай пережил шок. Молчун пригласил и Никиту. Это касалось их обоих. Болтовня бойцов стала нормой. Снявшись с первого, ставшего символическим, поста, или с наряда дежурства в штабе, святое и первое дело поделится, с кем встречались Собиратель и Хранитель, что делали, что ели и пили. Для молвы не секрет, сколько оружия и боеприпасов на складе, сколько единиц боевой техники в наличии. Болтовня и болтовня про любое командирское решение. Можно представить, какой сенсацией станет отъезд Правителей на два дня. Даже на час! Не командиры, а звезды деревенского шоу бизнеса!
Общеустановочная профилактическая беседа с бойцами возымела действие в борьбе с разговорами на публику, но вот если по секрету, то это как бы и не большой грех. С любителями посекретничать Молчун разбирался персонально. Бойцы выходили от него мокрые от пота, как после парилки, и бледные, как покойники в морге. Одного из очень уж подозрительно осведомлённых старателей, болтающего в эфире как новостная лента, Молчун припёр к стенке и тот запираться не стал. Оказалось, что некий боец делится с ним информацией за вознаграждение. А что такого? Все всё равно болтают, так почему бы не поболтать с выгодой?