Закаленные крылья
Шрифт:
Шестьсот метров!
У Бакалова не нашлось сил даже вскрикнуть. Но он понял, что произошло: Желязков сломил «волю» самолета и заставил его снова подняться вверх.
Семьсот! Восемьсот!
Бакалов не имел права радоваться: он ясно сознавал, что внизу, на земле, у него не найдется сил взглянуть в глаза своему спасителю.
«Чем я смогу когда-нибудь искупить свою вину?
– терзался он.
– Ведь мы не погибли только благодаря Желязкову».
Мрачные мысли мучили его, пока самолет плавно скользил по взлетной полосе. К месту, где ему предстояло остановиться, сбежались летчики и техники.
Первым из кабины выбрался Желязков. Бакалов
– Товарищ подполковник… - попробовал он доложить.
– Будет, будет тебе! Ведь остались живы! Давай без сентиментальностей!
– прервал его заместитель командира.
Старший лейтенант не поверил себе. Желязков улыбался, вместо того чтобы отругать Бакалова, да еще как отругать…
– В третий раз ты уже, пожалуй, не сядешь со мной в самолет?
– Пока жив, не сяду. До сих пор не пойму, как это я вас не погубил, - прошептал покрасневший Бакалов.
– А меня удивило то, что ты не испугался. Я все [220] время наблюдал за тобой. Нервы у тебя выдержали. Из тебя получится хороший летчик!
– Вместо того чтобы хвалить, товарищ подполковник, меня следовало бы отправить на гауптвахту, - проговорил Бакалов, все еще не решаясь поднять глаза.
– Брось ты это!
Первыми к ним подбежали Велинов и Вылков. Они поразились, увидев, что чудом спасшиеся летчики улыбаются друг другу.
С того дня, 17 июля, который никогда не забыть, прошло несколько месяцев. Однажды майор Велинов и старший лейтенант Бакалов, чтобы сократить путь, пересекали аэродром напрямик. Оба только что вернулись из полета. Около ангаров, на том же самом месте, где когда-то Велинов застал Бакалова, они увидели какого-то лейтенанта. Тот был из нового пополнения, которое почти каждый год вливалось в авиацию. Они не обратили бы на него внимания, если бы не вспомнили о своей первой встрече. А вспомнив, остановились возле него. Лейтенант вытянулся в струнку и откозырял. Велинов задал ему тот же вопрос, что и когда-то Бакалову:
– Что вы здесь делаете?
– Наблюдаю, товарищ майор, - прозвенел юношеский голос лейтенанта.
– Наблюдаете за полетами?
– Не за всеми, товарищ майор, - улыбнулся светловолосый лейтенант.
– Нет смысла на все терять время. Но за некоторыми - стоит! Например, когда летаете вы и Бакалов. Я стоял как раз на этом же месте, когда они с подполковником Желязковым чуть не разбились. Никогда этого не забуду! Говорят, во всем был виноват Бакалов. Возможно, это и так, но зато как он теперь летает! На это стоит посмотреть!
Велииов рассмеялся, и они с Бакаловым пошли дальше.
– Слышал, что он сказал?
– Слышал и вспомнил, что и я стоял на том же месте.
– Из него получится хороший летчик.
– Только бы ему не пришлось пройти через те же испытания, что и мне!
– Да разве есть такой летчик, который не смог бы [221] рассказать о каком-нибудь совершенно необыкновенном и исключительном происшествии, случившимся с ним?
– ответил Велинов.
– В таком случае это будет не летчик. Лейтенант это понял, очень хорошо понял. Запомни, мы еще о нем услышим!
Этим молодым лейтенантом был Троев.
9
Еще с утра из-за грохота проезжавших танковых колонн в окнах дребезжали стекла, а из небольших дубовых рощ, приютивших на ночь пехоту и артиллерию, доносилась канонада, которая, как огненная стена, должна была преградить противнику путь.
Министр обороны и другие начальники с интересом наблюдали за ожесточенной «битвой», завязавшейся между танками, артиллерией и пехотой. Механизм огромной военной машины с ее боевой техникой, штабами и живой силой был приведен в действие. Успех обеспечивался общими усилиями: действиями подразделений за каждым кустом, в каждом овраге и каждым выпущенным снарядом и пулей. С трибуны видели, что инициатива переходит то к одним, то к другим. Было ясно, что в дальнейшем исход «боя» решат те, кто проявит больше мужества и мастерства. Министр часто заходил на [222] командный пункт, чтобы получить более полное представление о ходе учений.
И вдруг… Людей, находившихся на командном пункте, охватило волнение. Разведка установила, что противник готовится использовать ядерное оружие, надеясь таким образом решить исход боя в свою пользу. Разведчикам даже удалось установить местонахождение ракетных установок противника. Их нужно было уничтожить прежде, чем противнику удастся выпустить свои ракеты. Артиллерия получила приказ поразить эту обнаруженную цель.
Присутствующие взялись за бинокли и, затаив дыхание, начали наблюдать за стрельбой артиллеристов. Там, куда попадали снаряды, земля буквально горела, в небо вздымались огромные столбы дыма, но артиллеристам не удалось накрыть цель. Полковник, чей авторитет, как и престиж части, которой он командовал, был поставлен на карту, весь в поту стоял перед министром и сконфуженно объяснял:
– Товарищ министр, мы ведем обстрел с предельной дистанции. Отклонение весьма велико.
– Понимаю, понимаю!
– перебил министр, строго поглядывая на него.
– Если бы мы вели настоящую войну, то противник очень обрадовался бы такому отклонению. А разве у нас нет боевой авиации?
– И министр повернулся ко мне: - Симеонов, а где ваши самолеты?
– Товарищ министр, они в воздухе и выполняют поставленные перед ними задачи.
– Знаю, знаю. Но в данный момент нет более важной задачи, чем уничтожение ракетных установок противника.
Взволнованный, я побежал на командный пункт, но не потому, что не доверял своим летчикам. К этим учениям мы готовились долго и упорно. У меня просто не было времени, чтобы поднять в воздух какую-нибудь эскадрилью с одного из аэродромов. Это только задержало бы уничтожение этих ракетных установок. Значит, с поставленной задачей должна была справиться эскадрилья, находившаяся в тот момент в воздухе… А если горючее на исходе?
– Божилов, это вы? Хорошо, что попал на вас! Обнаружена важная цель. Атакуйте! Квадрат…