Закаленные крылья
Шрифт:
– Товарищ командир, не могу! Горючее на исходе! [223]
– A y других как?
– Не знаю, но у меня нет такой возможности.
На большой высоте над нами пролетала эскадрилья - три четырехугольника. Летчики только что выполнили последнюю задачу и взяли курс на свой аэродром. Они слышали мой разговор по радио с Божиловым и поняли: внизу, на земле, что-то происходит. В голосе своего командира они уловили тревожные нотки. Я рассчитывал на них, а они не могли мне помочь. У них кончалось горючее, и любая задержка могла привести к печальным последствиям.
Последним летел Вылков. Со своей позиции он мог наблюдать за всей эскадрильей,
Но Вылков знал, что находится в несколько лучшем положении, чем Божилов. В резервуарах его самолета хватило бы горючего на то, чтобы долететь до объекта атаки. Это хорошо! Он долетит до цели, но сумеет ли он уничтожить ракетные установки? Вылков еще не принял никакого решения, но весь пылал от возбуждения. С ним всегда так случалось, когда предстояло трудное испытание.
Первые четыре самолета сделали круг, чтобы взять курс на аэродром. За ними последовало второе звено. На какое-то мгновение Вылков представил себе, в какое безнадежное положение попал его командир. Но он молчал, хотя и упрекал себя за молчание.
Летчики из последнего звена, наверное сумев справиться со своей досадой на то, что они не могут атаковать, один за другим брали курс на аэродром. Вылков остался один. Достаточно было только легкого поворота штурвала - и его самолет последовал бы за остальными машинами. Но рука оставалась неподвижной. Вылков решил спасти престиж авиации.
– Товарищ командир, я остался один, что мне делать?
– почти крикнул он в микрофон.
– Это вы, Вылков? У вас тоже кончается горючее? [224]
– Нет, у меня есть немного горючего, товарищ полковник.
– Вы в этом уверены?
– Товарищ полковник, я готов идти в атаку!
– Хорошо!
Добровольно принятое летчиком решение атаковать цель было продиктовано его высоким боевым духом, а не желанием как-то выделиться или отличиться. И в самом деле, кто же решится вставать в позу, если он не убежден, что его ждет удача? Я знал характер Вылкова: он скорее свернет себе шею, чем откажется от того, что задумал. Таким он показал себя и на предварительных учениях, выполняя иммельман и горку.
На подлете к цели Вылков как бы превратился в туго натянутую пружину. Он подчинил все свои эмоции трезвому рассудку. Наблюдателям с земли его самолет напомнил ястреба, камнем падающего вниз, чтобы вонзить когти в жертву. Вылков не мог оторвать взгляда от взятой на мушку ракетной установки, но что-то подвластное скорее инстинкту, чем разуму, подсказывало ему, что открывать огонь еще рано. Люди на трибуне, увидев, насколько угрожающе близко он приближается к цели, подумали даже, что его машина вот-вот врежется в землю.
А Вылков как будто и в самом деле обезумел от напряжения. Только руки продолжали работать все так же безошибочно и согласованно. Взглядом он следил за выпущенными снарядами, а руки, словно слившиеся с орудием, управляли струей огня. Наверное, Вылков хотел быть полностью уверенным в том, что ни один снаряд не пропадет зря, поэтому решился на последний шаг: выстрелить снаряды сериями. И тут он заметил, что самолет начал вибрировать. Вылков едва удерживал машину, движение которой из-за отдачи, возникающей при беспрерывной стрельбе, все больше замедлялось.
На
Министр был явно доволен и заговорил первым:
– Есть у нас боевая авиация, есть! И наши летчики - мастера своего дела. [225]
10
В голубом небе парил орел, хозяин этих высот. Он летал на большой высоте, инспектируя свои владения. Снизу он казался листиком бумаги, подхваченным порывом ветра. Кто смог бы помешать орлу совершать эту ежедневную инспекцию? Но вот откуда-то появилась стая голубей. Их крылья в лучах яркого солнца сверкали белизной. Время от времени голуби исчезали, потом стая снова появлялась и носилась по кругу, чем-то напоминая серебристое ожерелье. Орел спокойно наблюдал за полетом белоснежных птиц. Гордый орел проявил великодушие, позволив птицам проникнуть в его владения. Сделав еще круг, он как бы растворился в ярких лучах солнца и стал невидимым для людей на земле. Но он-то их видел, просто взлетел еще выше, чтобы стать свидетелем того, что их ждет.
День выдался знойный. От земли поднимался раскаленный воздух, как из жарко натопленной печи. Из-за вершины горы появилась черная туча. За минуту-другую она превратилась в грозовое облако. Орел знать не знал о том, что может произойти через мгновение, и не думал покидать свое царство. Он решил принять бой - бой не на жизнь, а на смерть. Облака спускались вниз, извергали огненные молнии, а раскаты грома предупреждали людей, что им надо искать убежище. И люди поспешно прятались под деревьями, телегами или забирались в машины. Лишь орел не собирался прятаться. Да и кто осмелился бы заставить его отказаться от прогулки? Из темных туч в любой момент могли низвергнуться на землю мутные потоки воды и затопить всю равнину. И, как всегда перед бурей, воцарилось безмолвие. Все живое на земле как будто было парализовано, не слышалось ни звука. Только орел мощными взмахами крыльев пытался бороться с бурей. Посыпался град - тяжелые кусочки льда покрыли равнину словно белой скатертью. А куда же исчез орел: пал в битве или улетел, чтобы спастись?
Целый час бушевала буря, а когда затихла и усталые облака отступили в горы, в прозрачном холодном небе орел появился снова. Перья его потеряли прежний блеск, но взмахи крыльев остались такими же мощными. [226] Он явно устал, но не покидал неба. Как будто отбушевавшая буря была для него чем-то обычным…
Обо всем этом поведал кто-то из летчиков. Но большинство из слушавших его рассказ усомнились в правдивости рассказанного. Скорее всего, это было похоже на сон или позаимствовано из какой-нибудь книги. Однако все сошлись на том, что рассказ очень поучителен для летчиков. Автора этой притчи вскоре забыли, а вот его рассказ в компании авиаторов вспоминали довольно часто.
О нем вспомнили однажды и в доме бригадира животноводов в Брестнице, куда часто наведывались летчики. Стоило хозяину дома Бончо подружиться с одним из пилотов, как все товарищи летчика стали его друзьями.
– А я вам вот что скажу, - разговорился в тот раз симпатичный летчик Антов, - нет среди нас такого человека, который при полете в условиях сплошной облачности так ни разу и не ощутил бы, как у него засосало под ложечкой. Покажите мне такого! И если он будет твердить обратное, я скажу ему, что он лжет.