Записки гробокопателя
Шрифт:
– Жена моя прошедшая, - не чувствуя подвоха, отозвался Синяк.
– Корефанка наша с Жирным была.
– У нее фигура, как у Мадонны, - не к месту влез Роман.
– Несмотря на изобилие детей.
И Саша взорвалась.
– Да у вашей Мадонны вообще никакого сложения!.. И, кроме того, сейчас у женщин рот важен, а у нее рот никуда!..
Таня вспомнила, видимо, про свои зубы, невольно дотронулась пальцем до воспаленной верхней губы. Чем привлекла внимание разоравшейся Саши, которая прищурилась, отерла пальцем
– А трудно, скажи мне, было на эту работу устроиться?
Таня промокнула губы салфеткой. Счастливый человек: уж Сашка из себя выходит, чтобы ее достать, а ей хоть бы хны, не реагирует.
– У нас одна девочка ездила в Москву... Потом нам в отделе посоветовала. Пока фабрика все равно не работает, мы в бессрочном отпуске... Нам зарплату уже год не выдают. Только пряжей или суровьем. Иногда носками...
– Интересно...
– раздосадованно протянула Саша.
– А техника безопасности?
– Так я не постоянно. Я временно, пока Леночка в институт не поступит.
– А Леночка знает?
– совсем очумела Саша.
– Я прошлым летом за двумя бабушками ходила, - сказала Таня, решив, видимо, как-то оправдаться.
– Одна лежачая, другая полулежачая. Платили хорошо - двести долларов и питание. Но одна бабушка такая капризная. Я все старалась с ней пораньше управиться, чтобы сварить и постирать. А она мне: "Что это вы все спешите меня уложить, Татьяна Владимировна? Я никуда не тороплюсь".
– Татьяна Владимировна, а давайте я вас в секретари возьму, - предложил Роман заплетающимся языком.
– Стаж будет идти... Жить будете у меня... А хотите, и в секретари и в жены?
Саша поперхнулась дымом. Она знала, что уже два раза Роман брал себе в жены малознакомых дам в пьяном виде. По полному чину, со штампом в паспорте.
– Ты лучше закусывай, - сказала она совсем по-бабьи и тут же пожалела, уж очень это на ревность смахивает. Только еще этого не хватало - к проститутке ревновать!
А Таня сосредоточилась на предложении Романа, увела взгляд вверх, что-то прикидывая.
– Сейчас я не могу, - замедленно сказала она.
– Пока Леночка не поступит...
– Как-кая ты, Таня, красивая, - не совсем то выговорил не совсем трезвый Роман, и даже слеза навернулась у него на глаз.
– Очки надень!
– бросила Саша.
– На, Жирный.
– Синяк протянул Роману свои очки.
– Она в очках еще даже лучше.
Роман нацепил очки, придвинулся к Тане, впервые разглядел ее возраст, но не разочаровался, а наоборот, растрогался. Даже еле заметный шрамик над бровью его умилил. И крестик не раздражал.
По реакции мужиков Саша вдруг поняла, что проигрывает. Опасная Танина бесхитростность их завораживала. И самое страшное - нравится Синяку, а это уже вообще ни в какие ворота не лезет. Надо срочно менять тактику.
– Таня, а как у вас в городе жизнь?
– спросила Саша.
– Плохо. Воду отключили, с реки в ведрах таскаем. У нас хорошо только бандитам и туристам. Коммунисты у власти. Они еще хуже евреев.
Роман даже малость отрезвел.
– А что вам, Танечка, евреи сделали? Нормальные ребята, только вида не показывают, - усмехнулся он.
– А Израиль - обалдеть, - вмешался Синяк.
– Мы с Жирным в том году были у сына его...
– Так вы еврей?
– растерялась Таня.
– Да что вы, Танечка, - вступился за друга Синяк.
– Это он просто оброс, у него куделя в пейсы заворачиваются, если его обрить налысо - он на татарина похож пожилого.
– А вы в Мертвом море купались?
– заинтересовалась Таня, забыв про евреев.
– Там грязь полезная на дне.
– Там нырять без толку за грязью, - сообщил Синяк.
– Живая соль, и нет никого, ни рыбы, ни растений...
– Ни эллина, ни иудея, - заплетающимся языком добавил Роман.
– А евреев, Танечка, я тоже не жалую, кстати, - завел Синяк любимую свою застольную тему. Без малого сорок лет подначивал он Романа по национальному вопросу.
– Чего хорошего они сделали? На скрипках играть?.. Так это и у нас в саду Баумана слепые пилили, причем бесплатно. Приходи - слушай.
– Ну, чего ты несешь, морда твоя тюремная?
– с любовью произнес Роман, пересаживаясь поближе к Тане.
– Тань, он в тюрьме провел детство, отрочество и юность...
– Согласен, - подтвердил Синяк, благодушный оттого, что разговор нормализовался.
– Было дело. Семь лет в неволе. А Жирный меня подогревал. Пришлет открытку: "Тебе скоро двадцать пять лет. Ты должен стать умным". Я открыточку раздеру - там четвертак. Хотя Жирный сам бедный был - ходил в тещиных трусах на босу ногу.
– И пихнул Романа.
– Болтай дальше, Жирный, гони пургу, развлекай дам.
– Тебя кто от сифилиса лечил?
– задушевно поинтересовался Роман и сам ответил: - Наш добрый доктор Вассерман...
Саша слегка подалась в сторону от Синяка. Сифилис был чем-то новеньким в их репертуаре.
Синяк заржал.
– Да врет он все, не журись, - он притянул Сашу на место.
Саша тем не менее вырвалась, пепел, отросший на сигарете, накренился, готовый рухнуть на скатерть.
Синяк пододвинул к ней пепельницу:
– Сбрызни.
– ...а подохнешь, - благодушествовал Рома, наливая себе виски, - под чью музыку тебя понесут? Под нашу, под Мендельсона...
– Гляди, Жирный, напьешься, секс с Таней не найдешь. Кстати, упреждаю, если я раньше тебя кони брошу, меня только в бледном гробу хоронить, а то засунете в красный... коммунячий.