Застава, к бою!

Март Артём

Душман орал что-то. Дубасил меня по спине и затылку свободной рукой. Погранцы, увидев, как я отреагировал, тут же налетели. Стас схватил душмана за руку.

— Ну-ка… Давай сюда… — Процедил я сквозь сжатые зубы и отобрал у него гранату.

Дух схватил меня за одежду. Вереща что-то, он просто не хотел меня отпускать, опасаясь, что его прямо сейчас насмерть забьют ногами.

Подоспел Алим и схватил его за вторую руку. Я встал, сжимая гранату.

— Есть у кого иголка? — Спросил я мрачно.

Пока

погранцы учили уму-разуму отчаянного духа и пинали его по ногам и почкам, ко мне приблизился Витя, достал иголку, которую носил в своей панаме и протянул мне. Я сунул ее в отверстие для чеки, отдал ему Ф-1. Мартынов принялся ловко выкручивать из Ф-1 запал, чтобы чего доброго не рвануло.

Духа успокоили быстро. Поученный армейскими сапогами, он уже не кричал и не брыкался, а просто обмяк в руках парней, когда те потянули его к бане.

— Отчаянный, — сказал Черепанов, провожая пограничников, что тащили духа, взглядом.

— Радикал, — добавил задумчиво Пуганьков.

Наблюдавший за всем этим Наби тоже проронил какое-то отрывистое слово.

— Что он сказал? — Спросил Таран у Алима.

— Я думаю, тут и переводить не надо, — проговорил я с ухмылкой.

— Он сказал, что этот душман — глупец, — все равно перевел Канджиев, пожав плечами.

— Выходит, они и сами в контрах? — Задумчиво спросил Черепанов.

Светало. Утром стало очень холодно. Мерный, немного усилившийся дождь, монотонно барабанил по крыше навеса, под которым мы собрались. Привычным делом, были тут офицеры и командиры отделений.

— Да, — кивнул Таран, у которого уже не было сил стоять.

Потому начзаставы сел на сырую лавку, что стояла под навесом, и прильнула к зданию заставы. Таран побледнел и его колотило то ли от холода, то ли от жара. На лице его отражалась невероятная усталость.

Остальные посматривали на начальник с настороженностью и беспокойством.

— Этот Наби считает… — С трудом продолжил Таран, — что его брат — просто дурачок. Он хочет заиметь себе репутацию бесстрашного вожака. Ну и, так сказать, сделать карьеру…

Внезапно Таран скривился от боли, нагнулся вперед, и мне показалось, что он вот-вот завалится на землю. Мы с Витей Мартыновым поспешили к нему, чтобы поддержать.

— Все нормально… Нормально… — Сказал Таран. — Че-то кольнуло.

Он выпрямился на лавке, жестами показал нам, что все в порядке.

— Осколок застрял, падла такая, — сказал начальник заставы, — колется, будто все глубже норовит пролезть.

— Я считаю, товарищ старший лейтенант, — начал я, — что вам следует передать командование заставой и отправиться к раненным.

Услышав мои слова, остальные командиры покивали.

Таран глянул на Пуганькова, который растерянно поморгал ему в ответ.

Если начальник передаст командование,

то только лейтенанту Пуганькову. А тот, по всей видимости, совсем не горел желанием его принимать.

— У нас опытные и умелые командиры, Анатолий Сергеич, — сказал я, — сдюжим. А вы и так уже много крови потеряли.

— Селихов верно говорит, — покивал Витя Мартынов.

— Я тоже с ним согласен, — подтвердил Черепанов.

Остальные командиры тоже покивали, принялись поддакивать. Молчал только Пуганьков.

— Не, Селехов, — покачал головой Таран, — очень благодарен вам за беспокойство, братцы, но я вас в такой час не оставлю. Останусь на позиции до талого.

Что ж, настаивать я не стал. В конце концов, я бы поступил на месте Тарана точно так же.

Таран вздохнул. Добавил:

— Со слов этого Наби, внутри банды разлад. Сам Юсуфза не пропал, как полагала наша разведка, не залег на дно. Он погиб.

Таран замолчал. Видно было, что он снова борется с очередным приступом боли. Покривившись, начзаставы продолжил:

— Как и двое его сыновей. Осталось всего трое. Самый младший находится в одном из близлежайших кишлаков. Наби указал где. Сейчас группировкой руководит только самый старший оставшийся в живых Имран.

— Алим докладывает, что духи не отошли, — сказал Мартынов, — они все еще на берегу Пянджа. Готовятся.

— В сложившихся обстоятельствах мы можем положить конец их банде, — сказал я.

Сержанты все как один глянули на меня. Таран тоже поднял усталые глаза.

— Они попытаются атаковать снова, — я продолжил, — если удержать их натиск и перейти в контратаку, пока духи не успели перегруппироваться, то у нас есть шанс уничтожить группировку. Захватить или уничтожить их лидера.

— Селихов, нас всего пятьдесят человек, — возразил Пуганьков, — скоро подойдет подкрепление. Целесообразно будет просто оставаться на заставе и ждать.

— Если духи узнают, что всего одна застава смогла не просто защититься от нападения, но еще и разбить их в контрнаступлении, — продолжил я, — они больше не сунутся на Границу. Просто побоятся.

— Тем более, на нашей стороне бронетехника, — сказал Черепанов, поразмыслив несколько мгновений, — Утро. Под прикрытием пехоты танки в наступлении уже не будут так уязвимы, как ночью. В общим и целом, сил и средств для маневра контрнаступления у нас хватает.

— Я не вижу большого смысла рисковать личным составом, товарищ прапорщик, — сказал Пуганьков строго.

— Смысл есть, — вдруг хирпловато ответил ему Тарана, — отбросим их, и это покажет всем боевикам, что даже на отрезанные от подкрепления заставы лучше не соваться. Этим мы окажем услугу всем нашим парням не только в отряде, но и на Афганской Границе вообще. Однако тут нужно взвесить все за и…