Затмение: Корона
Шрифт:
Он сделал паузу и кивнул технику.
— Порядок.
Повернулся к Смоку, улыбнулся ему, затем Алюэтт — ещё шире. За его спиной продолжала щёлкать и клацать конвейерная линия.
— Мистер Смок, рад встретить вас во плоти.
Голос его без эфирного усиления казался слабее и привередливее.
— Я тоже. Это для записи? В смысле, вы ведь не в сети, я надеюсь?
— Да. Впрочем, ваши люди бы всё равно линк заклеили.
Он подмигнул.
Смок улыбнулся.
— Попытались бы. Когда мы перебазируемся в безопасное место, можете переслать этот материал.
— Вы готовы к интервью?
— Если хотите, проведём предварительную
Хэнд, казалось, обдумал предложение, затем коснулся уголка челюсти и сказал в имплант:
— Вы это приняли? Да. Да. Ну ладно, да нет же, мы не позволим им разыграть... Правильно. Нет, это не ПР.
Глаза его, глядевшие на Смока, блеснули; Смок знал, что ПР означает не Пуэрто-Рико, а права редактуры. Он намеревался позволить им передать в эфир всё, что те посчитают нужным, и оставалось надеяться, что всё пройдёт как следует. Таковы были условия сделки. «Медиасат» единственное согласилось его интервьюировать из всесетевых СМИ. Другие утверждали, что его откровения слишком отдают даунерским [18] приходом, недоказуемы и риторичны. Леваки из подпольной Сети согласились бы, но кому они интересны? К ним прислушивается лишь малая часть населения. Интернет полнится слухами о новом европейском Холокосте, но власти препятствуют их распространению, и большинство считает эти истории выдумкой.
18
Даунер — жаргонное название смеси производных амфетамина.
— Так, тогда только вот этот фрагмент для сравнения, и... да, хорошо.
Он снова постучал себя по уголку челюсти, подошёл к Смоку, протянул руку, направился к Алюэтт, и улыбка его была как освежающий бриз.
— Ведите нас, юная леди!
Та тряхнула его руку и уставилась на журналиста.
— У тебя голос переменился, — сказала девочка.
— В шестнадцатилетнем возрасте, — уточнил Хэнд, подмигнув.
В коммуникационном помещении штаб-квартиры НС на Мерино совсем не осталось оборудования, если не считать нескольких мониторов и державшего связь мейнфрейма. Хэндова технаря пустили за мейнфрейм, чтобы он мог при нужде редактировать видео. Но камера ещё не работала. Смок сел напротив Хэнда, который как мог пытался развеять холодок, повисший в комнате, стоило журналисту признаться, что запись рассчитана лишь на пятнадцатиминутное включение, а не на часовой спецвыпуск, как уговаривались.
— Нельзя за пятнадцать минут объяснить людям, что они проглядели, как целый континент ускользнул под власть нацистов, — сказал Смок. — Это слишком масштабная идея, чтобы принять её без подробных доказательств. Люди склонны слепо верить Сети, её медийщикам, и если СМИ не сообщают о случившемся, значит, этого и не было вовсе. Отсюда и возникает миф о всеобщем новостном покрытии, о том, что СМИ проникают повсюду и обо всём докладывают. Миф этот существует с конца прошлого века. И все в него верят. Перед лицом этого мифа нам потребуется по меньшей мере час, чтобы подступиться к доказательству. О Господи, да что там, — на подготовительную работу.
— У вас уже будет базис, — ответил Хэнд. — Показания перед сенатской комиссией. Они привлекут повышенное внимание медиа...
— Чушь собачья, — сказал Смок. — Президентша
— Возможно, они не так уж далеки от истины? — Так психотерапевт мог бы задать вежливый вопрос пациенту.
— Это ещё большая чушь. Это обычное отрицалово, Хэнд. Американские медийщики и американские дипломаты прячут головы от правды в песок, потому что устали от конфликта и, не исключено, надеются, что эти мерзавцы решат за них проблему эмигрантов из стран третьего мира.
— Ну, вы уж совсем в паранойю впадаете. Корпоративные функционеры Второго Альянса либо в тюрьме, либо депортированы, либо вынуждены бежать из страны, Смок. Трудно поверить, что от них ещё может быть какая-то угроза. Я оставляю за вами преимущество сомневаться, и мы осветим историю с вашей точки зрения, но...
— Трудно поверить?! Да они уже заправляют делами во Франции и Германии. На очереди Италия и Англия.
— Англия? Я был там. Транспортные маршруты только что открылись, и я не видел никаких беженцев. И тем более концлагерей.
— В Англии это только начинается. Почему, как вы думаете, иностранцам не разрешили наведаться во Францию, Италию...
— Говорят, что это последствия войны. Аэропорты ещё не функционируют, там холера, всякие другие болезни, банды изголодавшихся отчаянных...
— С каких это пор подобные ограничения останавливают медийщиков? Что стряслось с бесстрашными военными корреспондентами?
— Послушайте, у нас тут полно годного материала, нужно же его на камеру выдать. Давайте посмотрим, куда нас это заведёт, хорошо?
Хэнд задал вопрос с предельно открытым, победным выражением. Вопрос отскочил от Смока, точно мыльный пузырь, и Хэнд позволил ему повиснуть в воздухе. Лицо его стало непроницаемым.
— Да или нет?
Смок хмыкнул.
— Давайте попробуем. А вдруг вы поймёте?..
Хэнд кивнул оператору, затем поднял руку в знак паузы. Вытащил ручное зеркальце, проверил макияж и медиафлеш, убрал зеркальце и указал в камеру.
— Поехали, — сказал техник.
Хэнд вёл интервью, стараясь органично сочетать лексику для A- и C-зрителей.
— Мистер Смок, пиарщики вашей организации утверждают, что... — он заглянул в лежащую на коленях распечатку, — в Западной Европе продолжается апартеид, который быстро переходит в геноцид масштабов Холокоста. — Он поднял взгляд на Смока. — Ремикс Второй мировой?
— Разумеется, это не повтор Второй мировой, если не считать аспектов геноцида, и даже они отличаются. Идеологические основания его скорее относятся к сфере искажённой социобиологии, нежели к старомодной фашистской расовой доктрине. И вновь я подчеркну, что корни этого явления уходят в экстремистскую форму христианского фундаментализма. Что же до воплощения в жизнь, то размах его неизмеримо шире. Им охвачены обширные массы арабских, персидских и пакистанских иммигрантов, индусы и мусульмане из Индии, чёрные, геи и евреи. Конечно, число обычных жертв нацистов во Вторую мировую превосходит число погибших евреев, но размах...