Затмение: Корона
Шрифт:
На экране возникло с полдюжины человекообразных существ. Они корчились, ползали, как неловко стоящие на лапах новорождённые щенки — розовые, ещё бесшёрстные. Но у этих были человеческие черты, слегка уплощённые и сглаженные. Ладони слишком большие для коротких кистей, пальцы вдвое длинней обычных, лбы выдаются вперёд — черепа скорей могли бы принадлежать шимпанзе, а не людям, — гениталии сморщенные. Сосков не было. Немногим крупнее овчарок. Баррабас смотрел, как одно из созданий высралось под себя, затем загребло пригоршню кала и размазало спиральным узором по спине другого...
— Вот наши замечательные маленькие сублюди, — говорил Купер. — Сублюди шестого поколения, Субы-6. Я их называю Щенками. Люди-щенки. Они ведь действительно смахивают на щенков,
— Что это такое?
— Это наша будущая рабочая сила. Или, вернее сказать, ранняя модель. Прототипы. Они генетически заточены под определённые характеристики... Мы ещё не все узелки старой доброй спирали ДНК распутали, но мы работаем и успешно продвигаемся. Соглашусь, что эти существа скорей уродливы. Как только мы устраним полукровок и прочую мерзость, нам понадобятся субы, чтобы занять, э-э, экологическую нишу. В определённом смысле они подобны учёным идиотам — савантам; в каких-то отношениях тупы, словно животные, ибо они так выведены, но в других — способны к выполнению определённых сложных действий, например, укладке кирпичей, конвейерной сборке, работе с пластмассами, уборке мусора, даже работе с электричеством. Они ментально купированы и так пассивны, что не причинят нам никакого вреда. Они немного понимают язык, вплоть до приказов — но использовать его сами не могут. Можно сказать, живые роботы. Эта версия в целом довольно ограничена. Рано умирают, лёгкие у них сбоят, но, если их мотивировать электрохлыстом, хорошо запоминают приказы. К седьмому или восьмому поколению, то есть, как мы надеемся, примерно через три года, сублюдям можно будет поручать умеренно сложную работу. И однажды в мире останутся только Идеальная Раса и Субы. Другие расы вымрут. А эти, сублюди, вообще лишены будут способности к восстанию — ни на йоту. Они чудесны, вы не находите?
Купер обернулся и взглянул на него.
Баррабас собрал всё самообладание и повторил, как попугай:
— Чудесны. — Он прокашлялся. — А я... гм... мне надо будет с ними работать... лично?
— Ну да, конечно! — весело сказал Купер и нажал кнопку быстрой перемотки. — Теперь вы же с ними знакомы?
Розовые человекощенки засновали по экрану, рисуя друг у друга говном на спинах, словно гиперактивные выползки о руках и ногах.
Баррабас смотрел на них, глубоко дыша. Через некоторое время он сумел сформулировать мысль: Ну ладно. Я с этим справлюсь.
Но в глубине души он совсем не был в том уверен.
ПерСт, Космическая Колония.
Межпланетное пространство
Из космоса Колония выглядела как шестимильный живой цилиндр, который проглотил нечто объёмистое... Выпуклость в центре Колонии — полутора миль в диаметре — представляла собой сферу Бернала. Вогнутая внутренняя поверхность и была основной обитаемой зоной Колонии. То был Пеллюсидар, полая Земля. Ландшафт уходил к вывернутому наизнанку горизонту, искривляясь вверх там, где полагалось бы изогнуться вниз. Продольная ось Колонии указывала на Солнце; отфильтрованный и перераспределённый колоссальными зеркалами свет лился из круглых окон на обращённом к центральной звезде конце цилиндра... Колония обращалась вокруг своей оси за пять минут, создавая не слишком высокую искусственную гравитацию, но достаточную, чтобы люди могли там жить и добывать из астероидов полезные ископаемые, перерабатывая руду в зонах низкой гравитации на особые продукты, которые можно было получить только в таких условиях, и трудиться над достройкой парящего в пространстве города — хотя задуман артефакт был таким, чтобы процесс этот никогда не заканчивался...
Увидев Уитчера и обменявшись с гостем рукопожатиями, Клэр Римплер тут же поняла: с ним что-то не так. Рука его на ощупь была точно резиновая: вроде кондома, куда крепче перчаток, почти невидимое и трудноосязаемое изделие. И даже под таким прикрытием руку Уитчер отдёрнул куда быстрей, чем могло показаться учтивым.
Уитчер казался сорокалетним, но был, ясное
Клэр Римплер нельзя было в строгом смысле назвать малышкой, но почти; крупные ореховые глаза и короткие рыжие волосы, губы непропорционально большие для кукольного личика. Такая внешность многих вводила в заблуждение, заставляя заподозрить в Клэр мягкого и изнеженного человека. На самом деле она была крепче стали. Слыхал я, что к ней теперь без пушки лучше не лезть, сказал кто-то за её спиной, когда Клэр, вернувшись в Колонию, официально вступала в Админские полномочия; ей довелось убивать и видеть, как гибнут другие, она повидала столько, что трём генералам хватило бы, и вступила в Новое Сопротивление; её отца, который спроектировал Космическую Колонию и долго управлял ею, сперва убили, а затем надругались над его трупом, вырезав фрагменты мозга и приспособив, с катастрофическими результатами, для управления Станцией через биокомпьютерный интерфейс.
Если верить файлам Уитчера, Клэр рассталась с любовником (оперативником НС по имени Дэн Торренс, которого Уитчер смутно помнил), оставила того на Земле ради власти над Колонией. Палец в рот ей не клади.
Такое вот прошлое и близость смерти наложили лёгкий отпечаток на её язык тела и выражение лица.
Но стоило ей усмехнуться, как вокруг словно солнечный зайчик принимался плясать.
И сейчас, улыбнувшись Уитчеру, она сказала:
— После привычных вам апартаментов здешние каюты хибарами покажутся. Когда Расс вернулся с Кауаи, у него глаза на лоб лезли.
— Мне как раз будет приятнее побыть немного в замкнутом пространстве, — ответил Уитчер. — После того, как мой дом разнесли боеголовкой, есть повод для самоограничений. — С отсутствующим видом он добавил: — Да и гравитация в моей каюте пониженная, мне приятно. — Глаза его не отрывались от двери, через которую вошёл Расс Паркер в сопровождении Лестера, Стоунера и Чу.
Я была права насчёт Уитчера, думала Клэр, наблюдая за ним. Этот человек явно параноик. Находясь с ним в одном помещении, лучше сидеть спиной к стене. Он не знает, как уязвимо это место...
Расс Паркер, коренастый краснолицый человек средних лет, носил настоящие синие джинсы и синюю принтерную рубашку. Наверное, смешивать настоящую ткань и распечатку неправильно, но для Расса типично было пренебрежение подобными условностями.
Лестер, делегат от техников, сел и принялся вполголоса переговариваться с Чу и Стоунером. Он был крупный, чернокожий, как космос, и носил серый прыжкостюм техника на молнии. Жена Лестера, Китти, белая женщина, казалась непримечательной, но проявляла необычайную силу духа. Чу, резкая, порывистая китаянка, числилась теперь Админ-секретарем, а раньше, как глава НС Колонии, выяснила, что Китти и Дэн Торренс — родные брат и сестра; брат и сестра! Совпадение это немного пугало Клэр. Но, пожалуй, тут всё логично. Китти боец. Она сражалась за Лестера. Она сражалась за своего ребёнка. Она сражалась за чувство долга Расса Паркера. И победила.
Дэн стал дядей несколько недель назад. Надо бы ему как-то весточку передать, вспомнила Клэр, садясь. Но пробиться в Париж сложно. Моссадовские линии связи иногда в этом полезны; а может, Уитчер что-то придумает.
Клэр жаждала с кем-то поговорить о Дэниеле «Остроглазе» Торренсе. Каждое утро, просыпаясь для нового рабочего дня, она твердила себе, что пора его забыть, умертвить чувства к нему. Он партизанит в самом логове неофашистов. Всё равно что в гитлеровском Берлине. Шансы выжить — особенно при учёте экстракторов — у него микроскопические. Вероятней всего, они никогда больше не увидятся. А мысли о нём, тревога за него, выводили Клэр из равновесия.