Земное притяжение
Шрифт:
– Во вторник явишься за ответом, - сказала она и в последний раз взглянула на него бархатистыми карими глазами.
Он постоял, слушая, как подрагивают, дышат и скрежещут заводские корпуса. Посмотрел на строгие мартеновские трубы в полукилометре отсюда, зачем-то пересчитал их, хотя, как любой житель в городе, и так знал, сколько их.
Доменные печи, соединенные подвесными мостами, растянулись по берегу, заслонив море. Слышен ритмичный звук. Это скользит вверх груженая вагонетка. "Жжж-и-их!" - вагонетка ссыпает шихту в доменную печь.
Лешка пошел по
Тут надо не один год поработать, чтобы прилепиться душой.
Лешка шел мимо одноэтажного длинного дома-столовой, сквозь затянутые густыми проволочными сетками окна виднелись на столах бутылки из-под кефира. У входа был прибит комсомольский стенд. Он подошел ближе. Стенд назывался "На сатирической орбите". Какой-то мастер товарищ Берландий его хмурая сфотографированная физиономия была приклеена к нарисованному телу-грубит рабочим. "Вот так дядя-автоматчто ни слово, то и мат".
"Заснять бы кадровичку и приклеить сюда, - подумал Лешка.
– Эта и без мата заплюет". Она все время старалась уличить его в чем-то, а он вертелся, как паршивый щенок, оправдывался.
Ему стало жарко от вспыхнувшей в нем злости. Он пошарил в кармане и вытащил сигарету.
Рядом под стеклом висела вчерашняя многотиражка с какими-то стихами. Заводской поэт писал:
...В этом городе в большой семье рабочих Человеком стал, как говорят.
Лешка усмехнулся и присвистнул. "Откажете-твердо решил он. Он хотел бы знать, о чем это она говорила, на какую такую большую дорогу она вышла в своей жизни.
Бренчали стрелки, волоклись составы-по исполосованной рельсами заводской земле надо ходить умеючи.
Над стареньким туннелем виднелась полустершаяся дата:
"1933" - год пуска завода. Это одно из немногих сохранившихся за войну сооружений на заводе.
Лешка вошел в туннель. Проезжая часть его была сильно изношена, а на оттиснутой к стене узкой пешеходной дорожке то тут, то там стояли лужи воды, и через них приходилось пригать.
– Эй, откуда ты взялся?
Перед Лешкой стоял, загородив проход, парень в темном комбинезоне, проволочная скоба прихватывала его курчавые волосы. На плече у него лежал конец трубы, которую несли вместе с ним несколько человек, вынужденные из-за него остановиться.
– Как дела?
Это был Гриша Баныкин. Лешка обрадовался ему - как-никак вместе плавали на шаланде прошлым летом.
– Дела? В большом порядке.
– На завод устраиваешься, что ли?
Лешка бросил под ноги в лужу окурок, одернул ковбойку, спросил настороженно:
– А что?
– Давно не виделись с тобой. Надо бы поговорить. Не здесь, конечно, в нормальной обстановке.
Он поправил конец трубы у себя на плече, Лешка, не зная сам, для чего он это делает, подставил плечо, и труба
Они двинулись по туннелю, неся трубу, - впереди Гриша Баныкин, за ним Лешка, а позади еще несколько человек. Мимо, обгоняя их, шли и шли торопливо люди в комбинезонах, на их спины падал свет лампочек. Лешке нравилось так шагать со всеми, таща на плече эту тяжелую трубу. Он готов был идти и идти так без конца. Они уже вышли из туннеля, кто-то сзади сунул Лешке рукавицу, и он подложил ее под трубу.
– Куда это все прут?
– крикнул он в спину Баныкину.
– Привет, Маруся! Ты откуда свалился? Не знаешь ничего?
Печь номер два стала!
Ему передалась общая тревога. Аврал. Вроде как в ту штормовую ночь прошлым летом. Тогда шаланду метало в волнах, как какую-то щепку. Волны перекатывались по палубе. Кого-то смыло, и Лешка бросился в воду, ничего не разбирая. Они барахтались вместе-Лешка и свалившийся дядька, грузчик, не нюхавший моря, он совсем ошалел, захлебывался и топил Лешку.
Лешка помнит только прыгающий конец, который он старался ухватить, чтобы приладить к нему дядьку, и свое бессилие, и мгновенную леденящую жуть от сознания, что сейчас утонет.
И вынырнувший вдруг рядом Баныкин, этот самый, что шагает впереди него своей морской походочкой, слегка покачиваясь.
Баныкин остановился и стал громко командовать: "Раз-два!"
Все дружно сняли с плеча трубу и опустили ее на землю.
Лешка обернулся. Рядом был парень в тельняшке, видневшейся в распахнутом вороте комбинезона, на голове его ловко сидела шапочка, сложенная из газеты. Лешка протянул рукавицу.
– Ваша?
Тот кивнул, беря.
– Познакомились, Цыган?
– спросил, подходя, Баныкин.
– Это мой приятель, - сказал он, показывая на Лешку,-Мы с ним вместе в одной переделке прошлый год были.
Лешка покраснел даже-помнит все-таки. Это была не пустячная аттестация. Он понял это по тому, как зыркнул на него черными глазищами Цыган, промямлил вежливо:
– Будем знакомы.
Баныкин отвел Лешку в сторону и, переминаясь с ноги на ногу, стал вдруг выспрашивать, свободен ли он завтра.
– А то приходи в клуб моряков.
– А что там?
– Так, кое-что. Я там выступать буду. Если, конечно, здесь управимся. Пока дутье не дадим, с завода никуда.
– Он сунул Лешке руку, наклонившись и ищуще заглядывая в лицо.
– А то, может, придешь завтра? В семь ровно.
– Постараюсь. Если свободен буду,
Лешка поправил косынку на шее, одернул ковбойку и пошел назад к выходу с заводской территории. Издали он увидел: на солнцепеке в группе людей торчала лысина Игната Трофимовича, его соседа по дому, мастера доменного цеха. А сам Игнат Трофимович, размахивая руками, шумел:
– Здорово! Воодушевили людей! Нечего сказать!
Он заметил Лешку и не удивился, откуда тот мог взяться, не до того ему сейчас. Подозвал его пальцем.
– Леша! Слетай домой, живо! Предупреди там у меня: может, к ночи вернусь, может, нет. Как печь задуем. Пусть не тревожится.