Земное притяжение
Шрифт:
– Схожу. Погодя немного. У меня дело тут,-сказал Лешка. Он хотел заглянуть в заводской порт.
– Ты только не забудь.
Игнат Трофимович и вообще-то не умел обижаться, зла не затаивал. А тяжелые впечатления дня и вовсе вытеснили у него из памяти недавнее столкновение с Лешкой. Он позабыл, что позавчера на "топталовке" между ними произошла перепалка. Он с доверием наклонился к Лешке, темные косоватые глаза запали на осунувшемся лице.
– Слыхал?
Лешка кивнул;
– Слыхал.
– Стала, - сокрушенно
– Режем прямо по живому месту.
Он замолчал, прислушиваясь к разговору рабочих. Один из них вызывался лезть на верхотуру, чтобы ускорить дело.
– Милый, - сказал прочувственно Игнат Трофимович, - сейчас время не военное - не допустят,
Он опять заспорил, и Лешка, удаляясь, слышал, как он ругал какого-то начальника из "Домноремонта", Лешка спустился в заводской порт незадолго до обеденного перерыва. Скоро "грязнуха" причалит сюда.
С моря дул ветер, дышалось легко. Лешка сел на лавочку у портовой конторы, в тени, отбрасываемой лихтером, пришвартовавшимся под разгрузку. Лихтер пришел, как и все остальные суда, выстроившиеся у причала, из Камыш-Буруна, доставил агломерат для доменных печей.
Камыш-Бурун. Может быть, для кого-то это название полно загадочной неизведанности, а Лешка сколько себя помнит, столько же и его. Однако, чтобы добраться туда, надо пройти двести двадцать километров. Это уже кое-что.
Он заметил вдалеке черную точку, привстал, следя за ней, - "грязнуха" ковырялась в километре отсюда. Но вскоре он потерял ее из виду. Может, "грязнуха" зашла за "Прибой", ждущий на рейде разрешения войти в порт и стать под краны.
– Эй, посторонись, пацан!
– предупредил его пожилой помощник моториста: Лешка зашел в зону подъемного крана.
– Глянь сюда!
– Он мотнул через плечо Лешки большой брезентовой рукавицей.
Лешка обернулся и обомлел. Левее, на третьей домне, шел чугун. В такой близости Лешка никогда это не видел. Из кромешного дыма вырвалась огненная лава и била отвесно вниз, в огромный ковш, подставленный на платформе. Дым рассеивался, светлел, и было видно, как на литейном дворе по канаве движется река пламени, выбрасывая языки. Освещенные пламенем, мелькали горновые в суконных куртках и суконных шляпах с опущенными на глаза полями. Огненная река бурным водопадом срывалась вниз, бушевали искры, каждая величиной со звезду-просто дух захватывало.
Когда пуск чугуна закончился, часы у портовой конторы показывали двадцать минут первого. Лихтер отошел, и под разгрузку стало судно "Ява". "Грязнухи" не было. Либо пристала на обед на том конце канала в большом порту, либо застряла в море.
"Грязнуха" не дредноут, это точно. Но все-таки тоже шаланда. Когда Лешка вспоминал, как прошлым летом плыли на шаланде "Эрика" к Островам за ракушечником, ему казалось: и у него кое-что в жизни было.
Лабоданов играл в шашки с Длинным Славкой. Лешка поздоровался.
– Что так
– не поднимая головы, сказал Лабоданов.
Он был без рубашки, в одних брюках.
– Там одна в отделе кадров мутит воду. "У нас передовое предприятие"... и прочие красоты.
– Стерва,-сказал Лабоданов.-Видал я ее в гробу в белых тапочках.
– Счас я буду плакать.
– Славка откинулся на спинку стула и загоготал.
Лешка тоже засмеялся. Когда есть товарищи, понимающие тебя с полуслова, и ты сам мгновенно настраиваешься на их волну, все тусклое, гнетущее отступает, и вообще - море по колено.
– Говорил я тебе, что не возьмут? Нет, ты скажи - говорил?
– спросил Лабоданов.
Лешка кивнул.
– И не возьмут!
– сказал Лабоданов.
– Тут, знаешь: не подмажешь - не поедешь. А много дать - ума не хватит, - Он пошевелил в горстку сложенными пальцами, - Да и не со всяким свяжутся.
– Это точно, - согласился Лешка.
– А то, может, нашелся на это место хмырь - папенькин сынок. Десятилетку заканчивает. Виды на институт имеет. Ты разбежался, а место для него придерживают. Немного поплавает взад-вперед на "грязнухе". А там сезон вышел-шаланду консервируют, хмырь сидит дома, учебники листает, А стаж, между прочим, идет.
– Точно!
– сказал Лешка; он почувствовал себя совсем шатко.
Лабоданов посмотрел на доску - Славка проводил еще одну шашку в дамки-и сказал:
– Надо уметь примениться. При любых обстоятельствах.
И ущерба не нести.
Все это было туманно и недосягаемо для Лешки.
– С кроватной фабрики нечего было уходить - вот что!
– Да ведь он получал там шиш с прицепом, - ответил за него Славка.
– Не в том дело,..
– сказал Лешка.
– Не в том, - передразнил Лабоданов.
Он сдался и, подавляя досаду, сильно потянулся, встал, поддев ногой табурет, и шашки подпрыгнули на доске, а некоторые свалились на пол.
– А ты бы походил слегка для видимости в разнорабочих и примостился бы к литью этих, как их, шаров на кровати-самая там денежная работа. Разряд бы получил и так далее, с помощью папаши.
– Вот это и хуже всего для меня там было.
Лабоданов стоял спиной к нему у комода и, напруживая плечи, разглядывал себя в зеркало. Он обернулся.
– Дешевка! Не терплю дешевой рисовки!
– Не кричите, не утомляйте меня,-сказал Славка.
– Да я не вру,-сказал Лешка, сникая.
Лабоданов пошел на кухню.
– Чего ты, правда, из себя строишь?.
– вяло спросил Славка.
Лешка огрызнулся:
– А что тебе?
– Скажи лучше, ты виделся с тем человеком? Куда я тебя посылал, ты был там?
– Ну, виделся, ну что? Унылый тип он...
– Я не влезаю, не влезаю в суть. Конспирация так конспирация. Ну, ты молодец. Я даже не ожидал, откровенно говоря.