Зеркало королевы Мирабель
Шрифт:
— Эта Дженсель была так красива? — спросила Джинджер к собственному удивлению немного ревниво.
Адмар вновь усмехнулся.
— В музыку, моя дорогая, не в девушку. Хотя зингара была очень красива. А еще бесспорно талантлива. У нее были очень длинные сильные пальцы, которые могли брать аккорды до сих пор мне недоступные. Честно говоря, я никогда не стремился быть воином. Родись я в Курите, скажем, и давно бы уже устроился на какой-нибудь кафедре в Усмахте.
— Родись ты в Империи, — парировал насмешливо из темноты шут, — и сгорел бы заживо, как изрядный еретик.
— Вы правы, мастер шут, я отвлекся, — Адмар вернулся в кресло, вытянул ноги и принялся разглядывать
— Не сомневаюсь, — фыркнул из своего угла мастер Уилл. — Видели бы вы его, дамы, десять лет назад.
Адмар проигнорировал эти слова.
— Королева узнала об этом, и, возможно, впервые я увидел ее истинное лицо: лицо злого ребенка, лишившегося игрушки. С тех пор я уже не мог не то, что обожать ее — терпеть. Она околдовала Дженсель, желая забрать ее и ее музыку только себе. Зингара стала вести себя в точности, как леди Беатрис сейчас. Я ничего не мог поделать. Могу спорить, королева наслаждалась, следя за моей беготней, за моими поисками. У меня еще оставалась последняя надежда: мой старый учитель, бард-колдун. Увы, мы были тогда не в лучших отношениях. В день, когда я радостно уехал ко двору, он проклял меня и только из уважения к моей матери не подкрепил свои слова колдовством. Тем не менее, я написал ему и получил прощальный подарок: подсказку. Несколько историй, записанных здесь, неподалеку, в Озерном краю.
Адмар умолк.
— И? — не выдержала Джинджер.
— Я не успел разгадать их все. Только две — про Аннуэрскую пещеру и про меч Удальгрима. Зингара умерла. Вернее, она еще жива, а толку? Она все еще в свите королевы. У меня тогда была мысль убить Мирабель, но к ней до сих пор не подступиться, ее охраняют такие же одержимые влюбленные, днем и ночью. А от заговоров и восстаний ее ограждает страх. Мне потребовалось десять лет, чтобы научить людей хотя бы немного смеяться над ней и надо мной. Но этого явно мало.
— Не так уж мало, — покачала головой леди Брианна и легко прикоснулась к руке Адмара. — Ваши баллады о лесных стрелках помогли нам.
— Мы, между прочим, перешли к самому интересному, — встрял мастер Уилл и, появляясь в круге света, хлопнул Адмара по плечу. — К моему спасению.
— Ах, это? — музыкант слабо улыбнулся. — Я решил покинуть королеву и насолить ей напоследок. Спасение заключенного показалось мне неплохим средством это сделать.
— Слышишь, — леди Брианна, тут Джинджер могла присягнуть, хихикнула как девчонка, — ты всего лишь средство. Так что вы намерены делать теперь, чтобы спасти бедняжку Беатрис?
Адмар пожал плечами.
Он чувствовал себя опустошенным. Словно кувшин, у которого осталась только пара капель вина на дне. Остался только запах, становящийся удушливым и смрадным. Странное сравнение. Фламэ поднял глаза. Джинджер внимательно на него смотрела, но, перехватив взгляд, отвернулась. И Брианна на него смотрела, эта — оценивающе. Рука мастера Уилла лежала на плече.
— Что за истории? — спросил шут. — Что тебе посоветовал твой учитель?
— Первая про Аннуэрскую пещеру. Ничего сложного, — Фламэ невольно передернуло, но он отодвинул воспоминания назад. — Потребовалось войти туда, убить змею и забрать ее сердце.
— Какая-то пакость, — прокомментировала ведьма. — Словно комок сажи.
— Вторая история про меч Удальгрима, закаленный в сердце его возлюбленной и убивающий все живое, мертвое и иное. Поэтично, хотя не вполне понятно. Еще одна легенда рассказывает о Круглом озере, вода из которого открывает истину. Четвертая явно пришла с севера, откуда-то
Шут резко опустился на корточки и посмотрел на Фламэ снизу вверх.
— Удальгрим, говоришь… ты слышал о втором варианте этой баллады?
— Только мельком, — ответил Фламэ.
Мастер Уилл выпрямился, потирая шею, и посмотрел на графиню. Та кивнула.
— Изначально их было значительно больше. Каждые пять куплетов сюжет раздваивался, и дальше следовали либо, хм, добрые, либо злые пять куплетов. До нашего времени сохранились два варианта. Один широко известен за пределами Империи, тот, в котором Удальгрим пошел на Холмы войной. Второй на свою беду приглянулся Хьюго Нестриху, магистру Унитов. Когда тридцать лет назад их объявили еретиками, великолепный замок был конфискован в пользу Церкви, и там сейчас очередная тюрьма. Ума, честно сказать, не приложу, на кой им столько тюрем, их уже много больше, чем жителей. Половину следует переделать в дома для рожениц. В общем, Нестрихи бежали, их замок конфисковали, а библиотеку, совершенно великолепную, сожгли. Дюжину самых почитаемых Нестрихом книг постигла еще более печальная участь — были уничтожены все экземпляры, до которых палачи сумели добраться. Последний список «Баллады об Удальгриме» вырвали буквально у меня из-под носа и на моих глазах швырнули в огонь. Увы, я не успел затвердить его наизусть. Но сюжет в целом помню, может, вам и поможет.
Шут подвинул к столу табурет-лесенку, сел и вытянул ноги. Некоторое время он разглядывал вышивку на платье леди Брианны, и только когда она кашлянула, продолжил.
— Итак, Дева Холмов, первоначально, кстати, у нее было имя — Каллуна, так что прообразом, скорее всего, была какая-то ведьма. Дева Холмов, эта самая Каллуна, отправляет Удальгрима восвояси:
Но сказала Дева с Холмов
Как будто в упрек
Так сказала Дева с Холмов
«Ты зелен, милок»
Пятый куплет заканчивается, и в нашем варианте Удальгрим идет на Холмы войной.
— Я помню балладу, — отмахнулся Фламэ. — Мы все помним, полагаю.
— В том варианте, который так нравился магистру Нестриху, Удальгрим решил задобрить Каллуну подарками. И он подарил ей бронзовое зеркало. Дева, сомлев от подарков, проявила-таки к королю благосклонность и вышла за него замуж. Однако же, вскоре она увлеклась одним из его рыцарей, Синкейром.
— Классический мотив, — кивнул Фламэ. — Странно, что Ольха его не использовал.
— Ольха был любовником королевы Марты, — ухмыльнулся шут. — Вероятно, не захотел лишний раз об этом напоминать.
Не участвующие в разговоре женщины переглянулись, после чего графиня слегка ударила по столу и строго напомнила:
— Баллада!
— Да, конечно, любезная мышка, — шут слегка поклонился. — Удальгрим узнал об измене своей королевы, явился к ней в покои и застал ее за самолюбованием. Как повествует баллада — о, мне в юности особенно нравился этот отрывок! — Каллуна в одной сорочке сидела на постели, и смотрелась в зеркало и приговаривала, что ни один мужчина не устоит перед ее красотой и не причинит ей зла. Что она самая прекрасная из женщин в стране.